Танки PzIII и PzIV 11-й танковой дивизии въезжают на улицы украинского города

С одной стороны, эти слова очень похожи на традиционные для немцев жалобы на «дверные молотки» ПАК-35/36. Однако если мы вчитаемся в сие красочное описание, то обнаружим, что противотанкисты «плакали от обиды», не сумев поразить советские танки на дистанции свыше 500 м. Прописью: пятьсот метров. Строго говоря, советские 45-мм пушки обр. 1937 г. тоже не пробивали броню немецких танков, защищенных 50-мм броней, на дистанции 500 м. Даже если оперировать теоретическими таблицами бронепробиваемости и не учитывать проблемы с раскалывавшимися при ударе о броню 45-мм снарядами. Соответственно, на дистанциях менее 500 м советские танки все же поражались, по крайней мере из ПАК-38, а тяжелому КВ, как следует из описания, удалось заклинить башню.

Если бы 12-й танковой дивизии удалось ввести в бой хотя бы половину своей бронетехники, то у 8-го мехкорпуса были все шансы добиться решительного результата в контрударе 26 июня. Наступление 75 танков (т. е. усиленной танковой бригады, если брать по меркам 1942–1945 гг.) частям 16-й танковой и 57-й пехотной дивизии удалось отразить.

Согласно отчету, составленному по итогам боев, потери боевых машин 12-й танковой дивизии за 26 июня составили:

5 КВ

18 Т-34

10 БТ-7[480].

Соединение потеряло 33 танка, почти половину из принимавших участие в контрударе 75 машин двух танковых полков. По отчету командования корпуса, по крайней мере два танка 12-й танковой дивизии завязли в болоте. Кстати говоря, Рябышев и Цинченко в своем отчете оценили потери соединения Т.А. Мишанина всего в 8 боевых машин, в то время как одних Т-34 вышло из строя 18 штук. Если взять цифры из отчета штаба 12-й танковой дивизии как базовые, то можно сделать вывод, что противотанкисты 16-й танковой дивизии несколько недооценили свои успехи. Они посчитали среди уничтоженных советских «легких танков»… новейшие «тридцатьчетверки».

Задержка с форсированием заболоченных речек позволила немцам оправиться от первого шока и вызвать авиацию. Доселе сосредоточившиеся на ударах по аэродромам ВВС Юго-Западного фронта бомбардировочные эскадры V авиакорпуса переключились на бомбардировку мехкорпусов. Наиболее сильным ударам подверглась 12-я танковая дивизия. По крайней мере, в отчетных документах 34-й танковой дивизии воздействие авиации противника 26 июня вообще не упоминается. Начштаба 8-го мехкорпуса Цинченко вполне определенно пишет об авиаударах «главным образом 12-й тд». Возможно, Люфтваффе было нацелено на наступающую непосредственно на Берестечко дивизию. Возможно, свою роль сыграло то, что в районе Лешнева местность была более открытой, благоприятствующей использованию авиации. Утюжить 34-ю танковую дивизию в соседних лесах было затруднительно. Так или иначе, в 14.00 над головами бойцов и командиров 12-й танковой дивизии разверзлись небеса. До 20.00 на части дивизии Т. А. Мишанина обрушилось около 20 налетов. Бомбардировщики противника буквально ходили по головам. Конечно, советские танки всех типов были для двухмоторных бомбардировщиков Хе-111 и Ю-88 трудной целью. Однако тылы и артиллерия дивизии подверглись настоящему разгрому. Было сожжено множество машин с боеприпасами, горючим и другим имуществом. Воспоминания комиссара корпуса Н. К. Попеля изобилуют ошибками и неточностями, но картина горящего после налетов леса нарисована им так ярко, что ее-то Николай Кириллович наверняка видел собственными глазами: «Метрах в пятнадцати догорал перевернутый остов радиомашины. Горел и лес. По бронзовой коре сосен бежало пламя. Вверх, вниз, по веткам на соседние стволы. Горящие деревья падали, поджигали грузовики, палатки, мотоциклы».

Ударами с воздуха были также уничтожены все тягачи артполка 12-й танковой дивизии и большая часть орудийных расчетов. Соединение Т. А. Мишанина осталось без артиллерии. Той самой артиллерии, воздействие которой так высоко было оценено командованием XXXXVIII танкового корпуса в вышепроцитированных документах. Успех в разгроме тылов и артиллерии советской дивизии стоил 55-й бомбардировочной эскадре одного Не-111, потерянного от огня с земли в районе Бродов. 51-я эскадра «Эдельвейс» потеряла два Ju-88 в районе южнее Лешнева и один в районе Бродов. Во всех трех случаях причиной потери самолета был огонь с земли.

В целом нельзя не согласиться со штабистами группы армий «Юг», констатировавшим в журнале боевых действий: «Атаки танков противника в районе Радзехув и Лешнев были остановлены в результате упорных оборонительных боев и эффективной поддержке V авиакорпуса». Это был, пожалуй, один из первых случаев срыва наступления советского механизированного соединения ударами с воздуха. Пальму первенства держит 6-й механизированный корпус, попавший под сильный удар авиации противника под Гродно. В последующем Люфтваффе неоднократно показывало себя опасным противником. Авиация была наиболее маневренным средством в руках командования. Перенацелить самолеты было куда проще, чем отправить в марш по фронтовым дорогам танки и артиллерию. Сильной стороной немецкой авиации также была способность действовать с высокой интенсивностью, так как они могли выполнять в сравнительно короткий отрезок времени большое количество самолето-вылетов. Удары с воздуха стали серьезным препятствием на пути наступающих советских танковых корпусов как летом 1941 г., так и летом 1942 г., и даже летом 1943 г. (операция «Кутузов»). Выбивать танки у немцев с трудом получалось даже в 1943 г., но артиллерия, тылы и мотострелки на поле боя были куда более уязвимы. Весьма существенным фактором также было моральное воздействие непрерывных бомбардировок.

Колонна 13-й танковой дивизии движется мимо горящего советскоготанка

Тем временем потерявшая меньше времени на форсирование заболоченной речки, и сражаясь только с пехотой, 34-я танковая дивизия, преодолев лесной массив, выскочила из него, как чертик из шкатулки с секретом. Дивизия полковника Васильева довольно быстро вышла в район Хотина и Редкува, откуда до Берестечко оставалось уже меньше 10 км. Именно о ее действиях немцы написали: «Отдельные танковые отряды русских продвинулись до Кол. Мытника». Мытник – это последний населенный пункт, лежащий на пути в Берестечко от Редкува. Немцам удалось, развернув с марша части 16-й танковой дивизии и вызвав авиацию, парировать удар 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса. Однако 34-я дивизия того же корпуса смогла во второй половине дня 26 июня создать еще один кризис. Вновь обратимся к журналу боевых действий корпуса Кемпфа:

«До вечера положение к югу от Берестечко остается критическим. Противник наносит из леса к северо-востоку от Лешнева танковые удары через Редков на Остров, в результате которых ему удается к вечеру перерезать шоссе у Острова. Под впечатлением от этой ситуации корпус вынужден в 18.00 отдать приказ подготовить к взрыву мосты через Стырь»[481].