Он уложил в холодильник купленную по дороге провизию и решил не выходить из дома, пока не подготовит безупречно выполненные чертежи. К шести часам вечера он закончил все, за исключением мелкой детали, которая требовала еще двух часов работы. Он встал из-за стола, достал несколько банок с консервами, разогрел электропечь. И тут раздался звонок.

«Орена! Могла бы оставить меня в покое в этот вечер!»

Но это была не Орена. Перед ним стояла Анаэна с двумя незнакомыми девушками.

– Тинкар, позволь представить тебе Элен Пирон и Клотильду Мартен с «Франка». Они у меня в гостях.

Она впервые употребила дружеское «ты», чисто галактианское, а не церемонное межзвездное.

Тинкар поклонился:

– Входите.

– Нет, мы пришли за тобой. Сегодня вечером никому на «Тильзине» нельзя оставаться в одиночестве. Мы принимаем «Франк», и кроме охраны…

– А если появятся мпфифи?

– Они не нападут на два города сразу! И потом, мы находимся довольно далеко от их зоны.

Он окинул взглядом свою кухоньку, скудные припасы, рабочий стол.

– Но чертежи?

– Подождут до завтра!

– Хорошо, я пойду с вами.

Тинкар выключил плиту, собрал бумаги, запер их в сейф.

– Послушай… – Он поколебался, но потом все-таки спросил: – Послушай, а ты не против, если я надену униформу гвардии?

– Нет.

– Это было бы чудесно! – воскликнула Клотильда, столь же темноволосая, сколь светловолосой была ее подруга Элен.

– Тогда подождите минутку.

Пройдя в спальню, Тинкар извлек из ящика свой черный мундир и надел его. На мгновение он ощутил неловкость, но потом подтянулся, посмотрел в зеркало: высокий мужчина с суровыми чертами лица и холодными серыми глазами. Он отсалютовал по-военному:

– Что ж, лейтенант Холрой, приятно увидеться вновь с вами! Где же вы прятались все это время?

Он вышел в гостиную.

– А вот и я. Куда идем?

– Сначала обедать!

Они вышли. На улицах все еще царило оживление. Тинкар шел в каком-то оцепенении. Его строгая форма выглядела неуместной среди толпы галактиан, облаченных в разноцветные свободные одежды. Но постепенно он справился с напряжением. По взглядам мужчин чувствовалось, что к нему относятся без зависти, хотя он и был один в компании трех хорошеньких девушек.

Зал ресторана было не узнать: зеленые растения скрывали стены, с потолка свешивались яркие, в виде арабесок гирлянды, разноцветные лучи прожекторов, исходившие из центра зала, бегали по всему помещению. Негромко играл невидимый оркестр. Сидевшие за столами галактиане ели, пили и смеялись. Официантов в этот день не было, но у одной из стен стоял огромный буфет, буквально прогибавшийся под тяжестью блюд и бутылок. Двое молодых людей поднялись из-за одного из столов и позвали их.

Анаэна быстро представила мужчин друг другу:

– Жан Помран с «Франка». Луиджи Тардини с «Тильзина». Лейтенант Холрой из земной Звездной гвардии.

Похоже, с девушками молодые люди были уже знакомы.

– Луиджи, принесите чего-нибудь поесть и выпить! Насколько я знаю, Тинкару особенно нравится сарнакский ламир. А мне захватите филе тилирского бычка, если еще осталось. Мы чуть запоздали!

Обед был восхитительным, как и многочисленные вина, большая часть которых Тинкару была незнакома. Вся сдержанность галактиан по отношению к нему исчезла, и ему показалось, что он понял причину этого изменения, когда кто-то, проходя мимо, наклонился к нему и шепнул:

– Спасибо за локаторы!

Анаэна буквально преобразилась. Она вся светилась от счастья, в ней не осталось ничего ни от сдержанной и знающей свое дело библиотекарши, ни от ксенолога, руководителя отдела по борьбе с мпфифи. Тинкар, привыкший к птичьим мозгам придворных дам и к невежеству девушек из народа, ни разу в жизни не видевший женщины-ученого, с восхищением обнаруживал в ней грацию знатной землянки и одновременно ум, глубину которого он уже успел оценить. Отбросив привычную сдержанность, он отдался неведомой ему эйфории, совсем не похожей на жестокую радость кадетских гулянок в притонах близ астропортов или на товарищеские посиделки в кают-компании.

Какой-то мужчина подал издали знак. Анаэна, извинившись, встала и подошла к нему, быстро переговорила с ним о чем-то, дважды или трижды утвердительно кивнула. Тинкар вдруг почувствовал приступ ревности: неужели договаривается о свидании? Но девушка уже возвращалась.

– Как плохо быть начальником! Даже в праздники нет покоя.

Обед закончился. Зал пустел на глазах. Помран бросил беспокойный взгляд на часы.

– Нам не останется мест, Анаэна!

– Да нет, я уже зарезервировала шесть. Но ты прав, пора идти.

– Куда? – поинтересовался землянин.

– В парк номер восемнадцать. Думаю, спектакль тебе понравится.

В парке среди кустарников возвышались только что возведенные трибуны, на которых теснились галактиане обоих городов, пестрая подвижная толпа, тонущая в свете прожекторов. Анаэна провела их к центральным местам на одной из трибун.

– Сейчас будут танцы, – объяснила она Тинкару. – «Приключение людей». Символический танец в исполнении Сильи Салминен с «Франка».

Свет внезапно погас, и по центральному кругу, выхватывая из тени силуэты деревьев, заметался один-единственный луч прожектора. Что-то шевельнулось позади одного из стволов, потом вышло на свет – сгорбленная женская фигура, медленно шагавшая.

– Первый акт: пробуждение Человеческого Сознания в начале Четвертичной Эры, – шепнула Анаэна.

Сгорбленный силуэт продолжал продвигаться; от него, словно от некоего неуклюжего животного, исходила какая-то неловкая грация. Потом фигура выросла, и Тинкар ясно рассмотрел посреди лужайки молодую полуобнаженную женщину с длинными распущенными волосами – она словно увеличилась в четыре или пять раз.

– Отличный трюк. Как вы достигаете такого эффекта?

– Потом объясню. Смотри!

Молодая женщина танцевала теперь, подражая не то питекантропу, не то австралопитеку (воспоминания Тинкара были смутными), выходящему из лесного укрытия, ощупывающему ногой почву саванны. Балерина выглядела напуганной открытым космосом, взгляд ее терялся в бесконечности. Она изобразила Храбрость, Бегство и Страх, вновь укрывшись под сенью дружественного леса, а затем – всепобеждающее Мужество. Из-под ветвей деревьев появился мужчина, и они рука об руку двинулись в сторону восходящего солнца.

Потом луг вновь опустел.

Одна сцена сменяла другую – первые Homo sapiens перед своими пещерами, в которых уже горел огонь; античность, сотканная из славы и рабства; медленное восхождение к благополучию и свободе. Затем, в красном зареве, – пожар атомной войны, безмерный ужас, породивший империю.