Кроме компаса, у него ничего не было. Он криво ухмыльнулся: компаса-для-освобождения-плененного-человечества!

Тинкар быстро упаковал кое-какую провизию, не зная, сколько ему придется прятаться – несколько часов или несколько дней. Потом осторожно открыл дверь: улица была безлюдна. Он окинул последним взглядом свою квартиру и пожалел, что не может взять с собой картины Пеи. Полноте! Приговоренных к смерти искусство не интересует!

По пути к паломникам он почти не встречал галактиан. Все двери были заперты. Ему следовало позвонить и предупредить паломников о своем визите, но он не решился, не зная, прослушивается ли его линия. Он спрятался позади металлической колонны и принялся ждать наступления дня.

Человек, открывший дверь, был ему не знаком.

– Здравствуй, брат. Чего желаешь?

– Я хотел бы поговорить с Холонасом Мудрым.

– Это трудно, брат. У тебя назначена встреча?

– Он разрешил мне вернуться, когда я пожелаю.

– Хорошо, брат, я провожу тебя.

Старый патриарх принял Тинкара с нескрываемой радостью.

– Вот вы и вернулись, брат Холрой! Я этому очень рад. Чего вы хотите от нас?

– Убежища!

Слово щелкнуло, словно удар хлыста. Тинкар колебался, спрашивая себя, не лучше ли ему схитрить, но хитрость была чужда его натуре. Так или иначе, вскоре паломники все равно бы узнали правду.

Старец некоторое время молчал.

– Сын мой, ты убил кого-то не на дуэли?

– Нет!

– Тогда чего же ты боишься?

– Что убьют меня, вернее, прикончат, как злобное животное!

– Присядь. Не в обычаях галактиан убивать без веской причины.

– С их точки зрения причина имеется. Они должны избавить город от моего присутствия.

– Ты выглядишь изнуренным, сын мой. Отоспись, а когда отдохнешь, расскажешь мне все. Ничего не бойся. Если ты искал убежище, ты его нашел.

Тинкар вдруг почувствовал, как на него обрушилась накопившаяся за много дней усталость. Он позволил отвести себя в спальню и провалился в сон. Проспал он долго, встал отдохнувшим и попытался отогнать воспоминания о событиях, случившихся накануне. Где-то в квартире звучал юный голос, исполнявший серьезный и в то же время радостный гимн. Он встал и вышел из комнаты. Сидящая спиной к нему темноволосая девушка шила. Ни на Земле, ни на «Тильзине» он никогда не видел, чтобы кто-нибудь шил, быстрые и точные движения швеи заинтересовали его. Он приблизился. Девушка удивленно обернулась, и ее лицо просветлело.

– Брат Холрой! Я так рада видеть вас снова! Дядя сказал, что у нас гость, но не назвал имени. На этот раз вы пробудете у нас дольше?

– А вашего дяди нет?

– Нет, но он скоро появится. Вы голодны или, быть может, хотите пить?

– Я бы чего-нибудь выпил, спасибо.

Она принесла ему стакан холодной воды.

– Вы ведь пробудете у нас дольше на этот раз, правда? Мне хотелось бы послушать ваш рассказ о Земле. За исключением Авенира, я других планет и не видела. Мой дядя вечно повторяет, что другие планеты слишком опасны для молодой девушки.

Она смотрела ему прямо в лицо, веселая и возбужденная; ее огромные карие глаза разглядывали его в упор, но в них не было ни стыда, ни наглости. На мгновение на них наложились другие глаза – зеленые, сверкающие.

«Куча женской протоплазмы, еще не научившейся хитрить», – с горечью подумал Тинкар.

– Мое пребывание здесь, быть может, действительно будет долгим. Если ваш дядя позволит.

– А почему бы ему этого не сделать?

– Этого я вам сказать не могу. Возможно, я представляю опасность для него, Иолия.

Едва он произнес эти слова, как пожалел о сказанном. Какой смысл возбуждать подозрения? Но что-то ему подсказывало, что от этой наивной девушки не следует ожидать опасности. Сколько ей было лет? Шестнадцать? Семнадцать?

Дверь открылась, и вошел патриарх.

– Вы уже проснулись, Холрой? Надеюсь, ты не утомила нашего гостя своими вопросами, Иолия.

– Я только что встал. И она вовсе не утомляет меня!

– Ну что ж, пройдемте в кабинет, сын мой. Обычно я выслушиваю исповедь в храме, но вы не исповедуете нашей веры.

«Кабинет» оказался маленькой комнатой, стены которой были уставлены полками с книгами. Старик сел, указал землянину на табурет.

– Говори, сын мой.

И Тинкар заговорил. Обо всех унижениях, которые испытал после того, как попал на «Тильзин». До сих пор он старался о них не думать, но теперь его прорвало. Он рассказал о своем спасении, о дуэлях, о жизни в изоляции от других, когда его единственным компаньоном была Орена, вспомнил о двуличии Анаэны, ее уловках, с помощью которых она выудила у него признание в том, что Звездная гвардия располагает локаторами, наконец, о ее предательстве и страхах, которые это предательство породило в нем.

Холонас слушал его не перебивая.

– Такое поведение Анаэны, – сказал патриарх, когда рассказ был окончен, – крайне удивляет меня. Она импульсивна, но совершенно бесхитростна.

– Вы ее знаете?

– Не думаешь же ты, что я руковожу этим анклавом, не общаясь с текнором? Да, я ее знаю и очень ценю. Она была бы достойным украшением нашего малочисленного народа, будь у нее настоящая вера. Она действительно фанатично предана «Тильзину», и это могло подвигнуть ее к попытке завладеть твоими чертежами любыми средствами.

– Но я и так должен был передать их ей сегодня!

– Тебе следовало передать их как можно скорее, Тинкар! Она могла подумать, что ты хитришь, хочешь поторговаться за то, что из человеческой солидарности тебе следовало отдать сразу же.

– Человеческой солидарности! А какую ее часть получил я, планетная вошь?

– Знаю-знаю! Галактиане не любят прощать оскорбления, даже если этим оскорблениям несколько веков. Ты мог бы повести себя более великодушно, чем они! Не думаю, что тебя подстерегает опасность, но никогда не известно, как поведут себя наши внешние друзья, и поэтому мы предоставим тебе приют. Твоя карточка имеет силу и у нас, пока ее не изъяли. Если это случится, мы решим, что делать. Какой работой ты хотел бы заняться? Здесь все работают.

– У вас есть физические лаборатории?

– Разумеется!

– Я хотел бы заняться усовершенствованием локаторов. Это могло бы снова сделать меня полезным для галактиан и застраховало бы мою жизнь на тот случай, если придется вернуться к ним.

– Повторю: я не думаю, что твоя жизнь в опасности. Я навещу Тана Экатора и постараюсь все прояснить. Пока тебе не подыщут жилье, будешь жить у нас. Теперь мне пора готовиться к проповеди, а я знаю, что моя племянница горит желанием расспросить тебя кое о чем. До скорого, Тинкар Холрой.