заверил меня, что это так. То, что ты видел, – это несколько слушателей, оставшихся от старых дней, тех, кто способен использовать старые формы. Они вызвали скопление спренов пустоты. Мы и раньше находили их остатки на Рошаре, в тайных убежищах.

– А буря? Новая буря, с красными молниями?

– Это ничего не значит, – сказал Мрак. Он, казалось, не возражал против вызова. Его ничто не могло вывести из равновесия. Его голос звучал ровно. – Несомненно, всего лишь курьез.

– Ты не прав. До чего же ты не прав…

– Приносящие пустоту не вернулись, – твердо сказал Мрак. – Ишар это обещал, и он не станет лгать. Мы должны исполнить свой долг. Ты задаешь вопросы, Сзет-сын-Нетуро. Это нехорошо, это слабость. Подвергать сомнению – значит принять нисхождение в бездеятельность. Единственный путь к здравомыслию и действию – выбрать кодекс и следовать ему. Потому-то я к тебе и пришел.

Мрак повернулся, шагая мимо остальных.

– Умы людей хрупки, их эмоции изменчивы и часто непредсказуемы. Единственный путь к Чести – придерживаться избранного кодекса. Таков был путь Сияющих рыцарей, и таков путь неболомов.

Мужчина и женщина, стоявшие рядом, отдали честь. Убийца же снова склонил голову, закрыв глаза, держась за странный осколочный клинок в серебряных ножнах.

– Вы сказали, что в городе есть второй связыватель потоков, – сказала женщина. – Мы можем найти…

– Она моя, – ровным голосом произнес Мрак. – Вы продолжите миссию. Найдите того, кто прятался здесь с тех пор, как мы прибыли. – Он прищурился. – Если мы не остановим одного, соберутся другие. Они сбиваются в кучу. За последние пять лет я часто видел, как они вступают в контакт друг с другом, если я оставляю их в покое. Их должно тянуть друг к другу.

Он повернулся к своим двум посвященным; казалось, он игнорировал убийцу, за исключением случаев, когда тот к нему обращался.

– Ваша добыча будет совершать ошибки – он или она нарушат закон. Другие ордена всегда считали себя вне досягаемости закона. Только неболомы понимают важность границ и внешних ориентиров. Вашим умам нельзя доверять. Даже моему – особенно моему – нельзя доверять. Я уже достаточно помог. У вас есть мое благословение и наше поручение, дающее право действовать в этом городе. Вы найдете связывателя потоков, выявите его или ее грехи и свершите справедливый суд. Во благо всего Рошара.

Они снова отдали честь, и в комнате внезапно потемнело. Женщина засияла призрачным светом.

– Я найду их, господин! Мое расследование продвигается, – сказала она, покраснев и смущенно глядя на Мрака.

– У меня тоже есть зацепка, – прибавил мужчина. – К вечеру наверняка будет информация.

– Работайте вместе, – приказал Мрак. – Это не соревнование. Это проверка на пригодность. Я даю вам время до заката, но после этого не смогу больше ждать. Теперь, когда начали прибывать другие, риск слишком велик. На закате я сам займусь этим вопросом.

– Хренушки, – прошептала Крадунья.

Она покачала головой и поспешила обратно по коридору, подальше от этого сборища.

– Подождите, – сказал Виндль, следуя за ней. – «Хренушки»? Я думал, вы утверждали, что не произносите таких слов, как…

– У них у всех такая штука есть, – отрезала Крадунья. – За исключением девчонки, хотя с ее-то физиономией – поди знай. Так или иначе, это была не вульгарность, а просто констатация факта.

Она добралась до перекрестка коридоров и посмотрела налево. Старик на вахте дремал. Это позволило Крадунье проскользнуть в комнату, в которую она изначально вошла. Она забралась на дерево и закрыла ставни.

Через несколько секунд она выбежала из-за угла в переулок, где позволила себе соскользнуть по стене и сесть, прислонившись к камню. Сердце колотилось. Дальше по переулку семья ела блинчики в довольно симпатичной лачуге. В ней было целых две стены.

– Госпожа? – спросил Виндль.

– Я голодна, – пожаловалась она.

– Вы только что поели!

– Пришлось возместить то, что я потратила, пробираясь в это ледащее здание. – Она крепко зажмурилась, сдерживая тревогу.

Голос Мрака был таким холодным.

«Но они такие же, как я. Они светятся, как и я. Они… крутые, как и я? Что, клянусь Преисподней, происходит?»

И Убийца в Белом. Неужели он собирается пойти и убить Гокса?

– Госпожа? – Виндль обвился вокруг ее ноги. – О, госпожа. Вы слышали, как они его называли? Нин? Это одно из имен Налана, Вестника! Это не может быть правдой. Вестники ушли, не так ли? Даже у нас есть легенды об этом. Если это существо действительно одно из них… о, Крадунья. Как же нам теперь быть?

– Не знаю, – прошептала она. – Понятия не имею. Шквал… что я вообще здесь делаю?

– Кажется, я спрашиваю об этом еще с…

– Цыц, Приносящий пустоту, – перебила она и вынудила себя перевернуться, встать на колени.

Дальше в тесном переулке отец семейства потянулся за дубинкой, а его жена задернула занавеску на фасаде лачуги.

Крадунья вздохнула и побрела назад к иммигрантскому кварталу.

10

Когда Крадунья добралась до приюта, она наконец-то поняла, почему его разместили рядом с открытым пространством в начале переулка. Воспитательница – Коряга, как ее называли, – открыла двери и выпустила детей. Они здесь играли, на самой скучной детской площадке в мире. На ступенях амфитеатра и подобии арены.

Детям, похоже, тут нравилось. Одни бегали вверх и вниз по ступенькам, смеясь и хихикая. Другие сидели кругами на земле, играя с раскрашенными камешками. Спрены смеха – похожие на маленьких серебряных рыбок, которые носились в воздухе туда-сюда, – плясали футах в десяти над землей; этих ледащих существ собралась целая стая.

Там было много детей, в среднем младше, чем предполагала Крадунья. У большинства, как она догадывалась, имелись проблемы с головой или не хватало руки или ноги.

Крадунья задержалась у широкого входа в переулок, рядом с которым играли две слепые девочки. Одна бросала камни самых разных размеров и форм, а другая пыталась угадать, что есть что, основываясь на том, как они звучали, падая на землю. Вчерашние старики и старухи в шиквах снова собрались на дальних сиденьях амфитеатра в форме полумесяца, болтая и наблюдая за игрой детей.

– Мне казалось, вы говорили, что сиротские приюты – это ужасно, – сказал Виндль, покрывая стену рядом с ней.

– Все на какое-то время становятся счастливыми, когда их выпускают на улицу, – сказала Крадунья, наблюдая за Корягой.

Морщинистая пожилая дама хмурилась, протаскивая тележку через двери к амфитеатру. Еще клемовые рулеты. Восхитительно. Чуть-чуть вкуснее жидкой каши, которая была чуть-чуть вкуснее, чем холодные носки.

Тем не менее Крадунья вместе с остальными встала в очередь за едой. Когда пришел ее черед, Коряга указала на место рядом с тележкой, не сказав ни слова. Крадунья отступила в сторону, не имея сил спорить.

Коряга убедилась, что каждый ребенок получил по рулету, затем изучила Крадунью, прежде чем вручить ей один из двух оставшихся.

– Твоя вторая трапеза из трех.

– Вторая? – ахнула Крадунья. – Я же не…

– Первую ты получила вчера вечером.

– Я не