– Но съела. – Коряга оттолкнула тележку и слопала последний рулетик сама.

– Шквальная ведьма, – пробормотала Крадунья, затем нашла место на каменных сиденьях. Она сидела отдельно от обычных сирот и не хотела, чтобы с ней разговаривали.

– Госпожа, – сказал Виндль, поднимаясь по ступенькам, чтобы присоединиться к ней. – Я не верю, когда вы говорите, что покинули Азир, потому как вас пытались одеть в роскошную одежду и научить читать.

– Неужели, – сказала она, жуя рулет.

– Во-первых, вам понравилась одежда. И когда они пытались давать уроки, вы, казалось, наслаждались игрой, исчезая, едва кто-то приходил вас искать. Они не принуждали вас ни к чему, они лишь предлагали возможности. Дворец не был тем удушливым местом, на которое вы постоянно намекаете!

– Может, не для меня, – призналась она.

Но для Гокса так оно и было. От нового императора ожидали разного. Уроки, церемонии. Всякий раз, когда он принимал пищу, люди приходили на это посмотреть. А еще – на то, как он спит. В Азире император принадлежал народу, как дружелюбная бродячая рубигончая, которую кормят семь разных домов, и каждый считает ее своей.

– Может быть, – продолжила Крадунья, – я просто не хотела, чтобы люди ждали от меня так много. Чем дольше знаешь людей, тем сильнее они на тебя полагаются.

– О, а вы не можете нести бремя ответственности?

– Конечно не могу. Я же ледащая беспризорница.

– Которая пришла сюда в погоне за, предположительно, одним из Вестников, обезумевшим и сопровождающим убийцу, на чьей совести жизни множества монархов всего мира. Да, точно – вы и впрямь избегаете ответственности.

– Ты прикалываешься надо мной, Приносящий пустоту?

– Я-то? По правде говоря, не знаю, что означает этот термин, но, судя по вашему тону, сказал бы, что да, прикалываюсь. И вы, вероятно, это заслужили.

Она фыркнула в ответ, продолжая жевать. Вкус у рулета был ужасный, как будто он всю ночь пролежал на кухне.

– Мама всегда советовала мне путешествовать. Повидать как можно больше мест. Пока я молода.

– И поэтому вы покинули дворец.

– Не знаю. Может быть.

– Полная чушь. Госпожа, в чем причина на самом деле? Крадунья, чего ты хочешь?

Она посмотрела на недоеденный рулет.

– Все меняется, – тихо сказала она. – Оно и понятно. Мир меняется. Просто со мной не должно было этого происходить. Я просила, чтобы этого не случилось. Она ведь должна давать то, что у нее просят.

– Ночехранительница? – спросил Виндль.

Крадунья кивнула, чувствуя себя маленькой и продрогшей. Вокруг играли и смеялись дети, и от этого ей почему-то становилось только хуже. Очевидно – как ни пытайся это игнорировать, – что по сравнению с тем, какой она была три года назад, когда обратилась за помощью к Старой магии, Крадунья выросла.

Она посмотрела мимо детей, на улицу, проходящую перед домом. Там куда-то спешила группа женщин, неся корзины с пряжей. В противоположном направлении шел чопорный алети с прямыми черными волосами и властной осанкой. Он был по меньшей мере на фут выше всех остальных на улице. Рабочие продвигались вперед, приводя улицу в порядок, собирая мусор.

В устье переулка Коряга остановила тележку и отчитывала ребенка, который бил других. На задних сиденьях амфитеатра смеялись старики и женщины, некоторые наливали чай в чашки и передавали по кругу.

Они все, казалось, просто… знали, что делать. Кремлецы умели убегать, растения – расти. У всего было свое место.

– Единственное, что я когда-либо умела делать, – это охотиться за едой, – прошептала Крадунья.

– В каком смысле, госпожа?

Поначалу было трудно добывать себе пропитание. Со временем она разобралась, что к чему. У нее хорошо получалось.

Но если ты не был постоянно голоден, чем еще заняться? Как понять, что тебе делать?

Кто-то пихнул ее в плечо, и она, обернувшись, увидела, что к ней подскочил ребенок – худой мальчик с бритой головой. Он указал на ее недоеденный рулет и хмыкнул.

Она вздохнула и протянула ему угощение. Он принялся жадно есть.

– Я тебя знаю, – сказала она, склонив голову набок. – Это тебя вчера вечером здесь оставила мама.

– Мама, – повторил он и посмотрел на нее. – Мама… когда вернется?

– Угу. Выходит, ты умеешь говорить, – сказала Крадунья. – Я и не думала, что умеешь, – вчера вечером ты просто тупо таращился перед собой.

– Я… – Мальчик моргнул и посмотрел на нее. Никаких слюней. Должно быть, для него это хороший день. Великое достижение. – Мама… вернется?

– Наверное, нет. Прости, малыш. Они не возвращаются. Как тебя зовут?

– Мик, – сказал мальчик. Он посмотрел на нее в замешательстве, словно пытаясь понять, кто она такая, но безуспешно. – Мы… друзья?

– Нет, – ответила Крадунья. – Не стоит быть моим другом. Мои друзья в конце концов становятся императорами. – Она вздрогнула и наклонилась к нему. – И не могут даже поковырять в носу без посторонних.

Мик непонимающе посмотрел на нее.

– Да. Я серьезно. Для этого есть специальные люди. Ну, есть женщина, которая делает ему прическу, – я как-то за ними наблюдала и увидела, как она что-то засовывает ему в нос. Вроде маленького пинцета, которым она вытаскивала у него козюли, как-то так. – Крадунья вздрогнула. – Быть императором странно, честное слово.

Коряга подтащила к себе драчуна и усадила на каменную скамью. А потом, как ни странно, она дала ему наушники – как будто стало холодно и надо прикрыть уши. Он надел их и закрыл глаза.

Коряга остановилась, глядя в сторону Крадуньи и Мика.

– Строишь планы, как меня ограбить?

– Что? – воскликнула Крадунья. – Нет!

– Еще один раз накормлю, – сказала женщина, подняв палец. Затем она ткнула им, как ножом, в Мика. – А когда уйдешь, забери его с собой. Я знаю, что он притворяется.

– Притворяется? – Крадунья повернулась к Мику, который ошеломленно моргал, словно пытаясь уследить за разговором. – Вы же не серьезно.

– Я насквозь вижу беспризорников, когда они притворяются больными, чтобы получить еду, – отрезала Коряга. – Этот никакой не идиот. Он притворяется.

И она зашагала прочь.

Мик поник, глядя себе под ноги.

– Я скучаю по маме.

– Мм, – сказала Крадунья. – Это мило.

Мик посмотрел на нее, нахмурившись.

– Надо помнить своих, – объяснила Крадунья, вставая. – Нас-то мало кто вспомнит. – Она похлопала его по плечу.

Через некоторое время Коряга объявила, что время игр закончилось. Она загнала детей в приют, чтобы поспали, хотя многие были слишком взрослыми для этого. Коряга бросила на Мика недовольный взгляд, но все же впустила его.

Крадунья сидела на камне, затем шлепнула рукой по кремлецу, который медленно двигался по ступенькам рядом. Ледащая тварь увернулась, потом щелкнула хитиновыми лапками, словно насмехаясь. У них тут действительно водились необычные кремлецы. Совсем не такие, к которым она привыкла. Странно, как можно забыть, что находишься в другой стране, пока не увидишь кремлецов.

– Госпожа, – сказал Виндль, – вы уже решили, что нам делать?

Решать. Почему Крадунья должна решать? Обычно она просто что-то делала. Принимала вызовы, когда те возникали, и уходила в новые места только потому, что не бывала там раньше.

Старики, наблюдавшие за детьми, медленно поднялись, словно древние деревья,