— О, кажется, понимаю. Вас смущает неточность терминологии.

— Что-то вроде того, — неуверенно согласилась Кристина. — Пока складывается впечатление, что то, образуется ли Перекрёсток или нет, никак не зависит от количества Троп, которые начинаются или заканчиваются рядом с ним. Тогда, откуда взялось название? Нет, если неизвестный автор руководствовался чисто эстетическими соображениями, то вопрос, конечно, снимается. Хотя мне почему-то кажется, что я просто чего-то не вижу.

— Или же ищите закономерности там, где их нет, — с тихим шелестящим смешком ответил собеседник. — Впрочем, конкретно в этом случае, вы совершенно правы: сами по себе Тропы, хоть две, хоть дюжина, образовать Перекрёсток не способны. Однако последнему вполне под силу стянуть часть из них к себе, что вы и можете наблюдать.

— Так стало ещё непонятнее, — вдохнула Кристина. — Но допустим, пусть будет перекрёсток без дорог. Так кому всё-таки пришла в голову эта гениальная, а самое главное, невероятно точная метафора?

— Не будьте столь строги к авторам этой концепции. В мире, где она родилась, Перекрёстки — невероятная редкость, аномалия, тайна, доступная лишь избранным, и, в каком-то смысле, предмет культа. Настолько скрупулёзная работа, подобная вашей, там никогда не велась, а те немногие Тропы, известные местным жителям, давно сориентировались на доступный им Перекрёсток. Выбор названия был очевиден.

— То есть, кто-то ещё занимается тем же, чем и я?

Кристина обернулась к собеседнику и пытливо заглянула в горящие янтарём глаза, прожигающими её сразу четырьмя хищными зрачками. Воображение успело нарисовать гипотетическую встречу с человеком из другого мира — хотя почему обязательно с человеком, а не, например, с разумным океаном или существом, состоящим из вихрящихся потоков воздуха? Было бы здорово сравнить заметки — но ещё интереснее было бы узнать, на что же похожа жизнь в «другой реальности», как называл это её знакомый.

— Насколько мне известно, в мире, о котором идёт речь, давно позабыли о существовании Троп и Перекрёстков. Последний исследователь, о котором я знал, исчез около четырёхсот пятидесяти лет назад, не оставив после себя ничего, кроме кипы дневников на теперь уже мёртвом языке, и пары бестолковых учеников, не способных продолжить работу учителя. Признаться, я искренне сожалею, что всё закончилось именно так: мы знатно повеселились в последние годы.

— Получается, вы были знакомы?

— О да, именно так я и сказал, — улыбнулся Дух. — Весьма прискорбно, что этот человек слишком глубоко погрузился в бесполезные и бессмысленные фокусы, которые в его мире называли «магией», а потому, не прожив и трети своего срока, растратил почти все способности kalithkaien, как это в ту пору называлось. Что-то вроде «мироходца», я полагаю. Мой вам совет, если позволите: держитесь подальше от этих шарлатанов, именующих себя «магами». Это не искусство, это — насилие над реальностью.

Дух помолчал, задумчиво чертя в воздухе хорошо знакомую Кристине фигуру: пару горизонтальных линий, которые резко пересекались вертикальным росчерком с замысловатым завитком на конце, напоминающем волну. Отчего-то ему полюбился именно этот символ, но у Кристины так и не хватило нахальства спросить, что он обозначает.

— Их миру, однако, не привыкать к насилию, — закончив, собеседник мгновенно оказался у окна, где, заложив худые руки за спину, обратил взгляд к красноватому небу, расчерченному сизыми облаками. — Больше тысячи лет минуло с тех пор, как местные жители приговорили его к медленному увяданию и гибели. Выдающееся достижение, вы не находите? Даже ваша цивилизация, склонная к беспричинной жестокости и разрушению, на подобное не способна.

— Это ты ещё плохо нас знаешь, — патриотично заверила его Кристина и тут же спросила, поддавшись любопытству: — А что они сделали?

— Распахнули дверь, не подумав, что может войти из-за порога, и что может покинуть их собственный мир. Принялись играть с силами, сути которых не понимают; в погоне за властью и могуществом обманули и предали свои убеждения, очевидно считая их препятствием, которое должно преодолеть. Всё это, разумеется, случилось не за один год, а заняло довольно большой период времени: семь раз по восемь дюжин лет, если быть точным.

— А потом? — тихо спросила Кристина, которая и сама не ожидала, что история чужого мира окажется настолько захватывающей.

— О, позже обстоятельства вынудили их осознать всю глубину своих заблуждений, можете не сомневаться. — Она готова была поклясться, что на этих словах тонкие губы собеседника сложились в хищную ухмылку; однако закончил он на удивление мягко: — Я знаю, поскольку наблюдал как их расцвет, так и падение.

На некоторое время гостиная погрузилась в тишину. Дух продолжал разглядывать темнеющее небо, Кристина замерла на месте, не решаясь продолжить интересующую её тему. Наконец, когда любопытство стало невыносимым, она осторожно спросила:

— А тот человек, о котором ты говорил… Он был твоим другом?

— Другом? Едва ли. Впрочем, и настоящим врагом я его никогда не считал. Скорее, мы безуспешно пытались решить одну и ту же проблему, каждый по-своему. Кроме того, напоследок ему всё-таки удалось меня впечатлить — а это, поверьте, случается нечасто.

Кристина мысленно присвистнула: интересно, что нужно было сделать, чтобы впечатлить существо, вроде Духа? Наверное, как минимум несколько раз перевернуть мир с ног на голову и обратно.

— Однако, я позволил себе отвлечься, — словно бы спохватился её знакомый. — Что касается вашего вопроса о происхождении Перекрёстков — я бы посоветовал вам вновь обратиться к карте. Вы упускаете одну немаловажную деталь, вам так не кажется? Помимо Троп существуют и другие аномалии.

Другие? Кристина не сразу поняла, о чём идёт речь. Однако Дух был совершенно прав: помимо цветных булавок, обозначающих Тропы, на карте были и почти незаметные на общем пёстром фоне точки, оставленные чёрным маркером. Этими небрежными кляксами обозначались Провалы в другие реальности: загадочные, непредсказуемые — и невероятно опасные. Несколько лет назад ей удалось открыть один такой, чтобы спасти застрявшую внутри Раненую, одного из призраков этого дома. Тогда-то и выяснилось, что Провалы, если их разбудить, могут вести себя как заправские чёрные дыры, и что для того, чтобы запечатать один из них, придётся вывернуться наизнанку. Впечатления оказались поистине незабываемыми; настолько, что с тех пор Кристина предпочитала по возможности игнорировать существование этих прожорливых аномалий — хотя продолжала дотошно отмечать их на карте.

Оказалось, не зря, и теперь Кристине хотелось как следует хлопнуть себя по лбу за то, что не догадалась сразу. Да, Провалов было немного, всего-то шестнадцать штук (против почти сотни Троп!), однако только пять из них оказалась разбросаны по миру, где и стояли в гордом одиночестве в окружении пары Троп. Остальные же предпочитали сгрудиться небольшими группами — и не