— Владыка Глашатай, если тебя захватят чужеземцы, то все Мешико падет вместе с тобой. Но если ты спасешься, то, куда бы ты ни направился, сохранится и государство, ибо оно живо, пока у него есть правитель. Даже если все до единого на этом острове будут убиты или взяты в плен, Кортес не одержит над тобой верх.

— Бежать? — безразлично произнес он. — Зачем? Куда?

— Затем, чтобы спасти себя самого, свою семью, а значит, и надежду народа. Куда? Пожалуй, среди ближайших соседей у нас больше не осталось надежных союзников. Но есть ведь и дальние страны, где ты можешь навербовать сторонников. Может быть, пройдут долгие годы, прежде чем у тебя появится хотя бы надежда вернуться домой в силе и торжестве, но, сколько бы на то ни потребовалось времени, мешикатль останутся непокоренными…

— Какие еще дальние страны? — спросил он без малейшего воодушевления.

Придворные и советники воззрились на меня, и я ответил:

— Ацтлан, Чтимый Глашатай. Возвращайся к нашим истокам.

Он уставился на меня как на сумасшедшего. Но я напомнил Куаутемоку, что мы сравнительно недавно возобновили связи с жителями нашей прародины, и вручил ему составленную мной карту с нанесенным на нее маршрутом.

— Там ты можешь рассчитывать на самый сердечный и радушный прием, владыка Куаутемок, — добавил я. — Когда их Глашатай Тлилектик-Микстли уходил отсюда, Мотекусома отправил с ним отряд наших воинов и немало семей мешикатль, умелых строителей. Может быть, ты увидишь, что они уже превратили Ацтлан в Теночтитлан в миниатюре. И уж по крайней мере можно надеяться, что ацтеки, как это уже было однажды, станут снова теми семенами, из которых произрастет новый великий и могущественный народ.

Уговорить Куаутемока оказалось непросто, и я не стану описывать весь тот спор, тем паче что план мой все равно не удался. Мне до сих пор кажется, что он был неплох и вполне мог осуществиться, но боги, видимо, судили иначе. В сумерках, когда корабли прекратили свой ежедневный обстрел и уже поворачивали к материку, Куаутемок с немалым числом сопровождающих спустился к воде. Все они сели в лодки и по сигналу отплыли, одновременно, но в разных направлениях. Со стороны это должно было выглядеть как массовое бегство. Акали с Чтимым Глашатаем и его немногочисленными спутниками предстояло направиться на материк — к маленькой материковой бухточке между Тенанаюкой и Аскапоцалько. Поскольку место это было безлюдным, предполагалось, что ни постов, ни патрулей Кортеса там нет, а это позволит Куаутемоку незаметно высадиться, проскользнуть в глубь материка и продолжить путь на северо-запад, в Ацтлан.

Но с боевых кораблей заметили, что от острова разом отошло множество акали, и решили проверить, действительно ли это беженцы. Корабли вернулись, испанцы стали осматривать наши лодки с высоких бортов своих кораблей, и, как назло, нашелся смышленый капитан, заметивший в одном каноэ человека, одетого слишком богато для простого воина.

С корабля сбросили железные крючья, лодку подтянули к кораблю, а Чтимого Глашатая подняли на борт и не мешкая доставили прямиком к генерал-капитану Кортесу.

Я не присутствовал при той встрече, но слышал позднее, что Куаутемок через переводчицу Малинцин сказал:

— Не думай, что я сдался. Только ради моего народа я стремился ускользнуть от тебя, но теперь пойман и в твоей власти. — Он указал на кинжал на поясе Кортеса. — Поскольку я был захвачен в плен на войне, то заслуживаю и прошу смерти воина. Я прошу, чтобы ты убил меня на месте.

Но Кортес, то ли исполнившись великодушия от осознания победы, то ли просто из хитрости, елейным тоном возразил:

— О чем ты говоришь? Я не считаю тебя сдавшимся в плен и вовсе не собираюсь лишать власти, а уже тем более убивать. Напротив, я прошу, нет, я настаиваю на том, чтобы ты остался во главе своего народа, ибо нам предстоит огромная работа, в которой я очень надеюсь на твою помощь. Я предлагаю тебе, высокородный Куатемок, отстроить свой город заново, сделав его еще более пышным и великолепным.

В течение некоторого времени после падения Теночтитлана жизнь большей части Сего Мира почти не претерпела изменений. Опустошение и разорение не затронули земли, Кортес наверняка произнес тогда «Куатемок», как всегда произносил впоследствии. Кажется, почтенные братья, я уже упоминал, что имя нашего правителя означает Когтистый Орел. Однако мне кажется, что в силу некоей фатальной неизбежности, кстати, это даже соответствовало тому дню — дню Первого Змея, года Трех Домов по нашему счету, или тринадцатому августа одна тысяча пятьсот двадцать первого года по-вашему, — имя последнего Чтимого Глашатая Мешико приобрело иной, зловещий смысл, ибо Куатемок в переводе на испанский означает Падающий Орел.

* * *

В течение некоторого времени после падения Теночтитлана жизнь большей части Сего Мира почти не претерпела изменений. Опустошение и разорение не затронули земли, находившиеся за пределами территорий Союза Трех, и многие люди, надо полагать, еще долго не подозревали, что живут уже в провинции под названием Новая Испания. Правда, их тоже жестоко терзали таинственные новые недуги, но им редко случалось увидеть испанца или просто христианина, так что никто не навязывал им новые законы или новых богов. Они продолжали жить привычной жизнью — собирали урожай, охотились, ловили рыбу, как делали прежде, на протяжении многих вязанок лет.

Но здесь, в озерном краю, произошли огромные перемены. Жизнь сделалась суровой и трудной, причем легче она с тех пор уже не становилась, и я сомневаюсь, что когда-нибудь станет. После пленения Куаутемока Кортес сосредоточил на восстановлении города все свое внимание и силы, хотя силы скорее использовались наши. Ибо он заявил, что, поскольку Теночтитлан был разрушен исключительно по вине непокорных мешикатль, нам надлежит искупить ее, возведя на месте старого города новый. Правда, планы начертили испанские архитекторы, за их воплощением надзирали испанские мастера, а рабочих подгоняли плетьми испанские солдаты, но строился новый город руками наших людей. Мы же добывали материалы для строительства, а если после тяжких трудов и подкреплялись пищей, то исключительной той, какую раздобыли для себя сами. Наши добытчики камня в карьерах Шалтокана работали с невероятным усердием, лесники оголяли холмы на берегах озера для получения балок и досок, бывшие воины и почтека сделались фуражирами, собиравшими и доставлявшими съестное со всех окрестных земель, наши женщины — когда белые солдаты не использовали их, прямо на глазах у всех, для удовлетворения своей похоти, — заменяли носильщиков и гонцов, и даже маленьких детей приставили к работе — смешивать строительный раствор.

Конечно, первым делом испанцы занялись наиболее важным. Сразу после того, как починили акведуки и в город подали воду, был заложен фундамент будущего кафедрального собора, а прямо перед ним воздвигли виселицу. То были первые действующие сооружения нового города Мехико, ибо оба они интенсивно использовались, дабы вдохновлять нас на беспрестанный и добросовестный труд. Всех, кто ленился, или вздергивали на виселицу, или клеймили, выжигая им на щеке метку «военнопленный», а потом выставляли у позорного столба, чтобы чужеземцы швыряли в лентяев камнями или лошадиным навозом, а надзиратели пороли их плетьми. Впрочем, те, кто работал усердно, умирали чуть ли не быстрее отлынивавших, ибо они надрывались, ворочая тяжеленные камни.