Алан не хотел смотреть на дом, но не мог отвести глаз. Этобыла разнесенная на клочки руина. Восточная часть – сторона кабинета – быласнесена для наказания Старка, но и весь дом был разрушен дотла. Дыры и щелизияли повсеместно. Вокруг здания лежали груды мертвых птиц. Ими были занятыкрыша и водосточные желоба. Взошла луна и

– Вы уверены, что с вами все о'кей? – спросил Тад.

Алан кивнул.

– Я спрашиваю, потому что нужно свидетельское показание.

Алан хрипло рассмеялся.

– Разве кто-нибудь поверит, о чем это свидетельство?

– Думаю, что нет. – Тад помолчал и добавил: – Вы знаете,было время, когда я почувствовал, что вы как будто симпатизируете мне. Нобольше я этого не чувствую. Совсем нет. Я этого не понимаю. Вы считаете меняответственным за... все это?

– Меня это не затрагивает, – сказал Алан. – Оно кончилось. Иэто все, что меня теперь может занимать, мистер Бомонт. Именно сейчас, этоединственная мысль во всем мире, которая меня как-то трахает.

Он увидел боль на усталом и помрачневшем лице Тада и сделалогромное усилие над собой.

– Ну, Тад. Это слишком много. Слишком много – и сразу. Ятолько что видел человека, уносимого в небо сворой воробьев. Дайте мнепередохнуть, о'кей?

Тад кивнул.

– Я понимаю.

«Нет, ты не понимаешь, – подумал Алан. – ты не понимаешь,что ты такое, и я сомневаюсь, что когда-нибудь поймешь. Твоя жена – можетбыть... хотя я очень удивлюсь, что все между вами будет в полном порядке послевсего этого, если она когда-либо попробует понять это, или осмелится любитьтебя снова. Твоих детей, может быть, когда-нибудь... но не тебя, Тад. Стоятьрядом с тобой – все равно, что стоять у могилы, из которой вылезает какое-токошмарное ночное создание. Монстр сейчас исчез, но тебе все же не хочетсястоять слишком близко к тому месту, откуда он появился. Потому что можетпоявиться и другой. Может быть, и нет; твое сознание знает об этом, но твоичувства – они ведь играют на другой волне. Ох, парень. И даже, если могиланавсегда пуста, есть сны. И воспоминания. Есть Хомер Гамаш, забитый до смертисвоим же протезом. Из-за тебя, Тад. Все только из-за тебя».

Это было несправедливо, и часть Алана знала об этом. Тад непросил быть близнецом, он не уничтожил своего брата в утробе по преступномунамерению («Мы же не говорим о Каине, убивающем камнем своего брата Авеля», какговорил доктор Притчард); Тад же не знал, какой монстр его поджидал, когда онначал писать как Джордж Старк.

И все же они были близнецами.

И Алан не мог забыть, как Старк и Тад смеялись вместе.

Тот безумный смех и выражение их глаз.

Он бы очень удивился, если бы и Лиз смогла забыть об этом.

Легкий ветер донес до них запах бензина из машины Старка.

– Давайте подожжем это, – коротко сказал шериф. – Подожжемвсе это. Меня не волнует, кто и что потом подумает. Вряд ли будет ветер,пожарные машины прибудут до того, как огонь сможет куда-то распространиться.Если он коснется нескольких деревьев вокруг этого места, то тем даже лучше.

– Я сделаю это, – сказал Тад. – Вы идите вверх по дорожке сЛиз. Помогите ей с бли...

– Мы сделаем это вместе, – ответил Алан. – Дайте мне вашиноски.

– Что?

– Вы меня слышали – я хочу ваши носки.

Алан открыл дверцу «Торнадо» и заглянул внутрь. Да –стандартная ручная передача, как они думал. Естественный человек типа ДжорджаСтарка никогда не будет удовлетворен всеми этими автоматическими штучками; онибыли для таких типов, как Тад Бомонт.

Оставив дверцу открытой шериф стоял на одной ноге, снимаяправый ботинок и носок. Тад посмотрел на него и начал делать то же самое. Аланнадел ботинок на голую ногу и проделал ту же операцию с левой ногой. У него небыло желания идти голыми ступнями по телам мертвых птиц, хотя бы одну секунду.

Сняв оба носка, шериф связал их вместе. Затем добавил еще кним связанные носки Тада. Он обошел «Торнадо» сзади и открыл бак с горючим.Мертвые птицы хрустели под ногами. Он вынул затычку бензобака и опустил свойсамодельный зажигательный шнур в горловину бака. Когда он вытянул связку носковобратно, они уже пропитались бензином. Шериф подошел к боковой сторонеавтомобиля и закрепил там пропитанный бензином фитиль, держа за сухой конец. Онповернулся к следовавшему за ним Таду. Алан залез в карман форменной рубашки идостал оттуда пачку бумажных спичек. Эти спички продаются в газетных киоскахкак приложения к сигаретам. Он не знал, где он раздобыл эти, но на их этикеткестоял рекламный штамп, столь почитаемый коллекционерами спичек.

На штампе была изображена птица.

– Зажигайте носки, когда машина поедет, – сказал Пэнборн. –Ни секундой ранее, понимаете меня?

– Да.

– Она поедет с ударом. Дом примет таран. Бензобак сзади.Когда пожарники прибудут сюда, все будет выглядеть так, будто ваш приятель несправился с управлением и врезался в дом, после чего машина взорвалась. Покрайней мере, я так надеюсь.

– О'кей.

Алан обошел машину сзади.

– Что там происходит у вас внизу? – позвала Лиз, волнуясь. –Дети замерзнут!

– Еще одну только минутку! – отозвался Тад.

Алан забрался внутрь неприятно пахнущего салона «Торнадо» иубрал тормоз.

– Подождите, когда он покатит, – бросил он через плечо.

– Да.

Алан нажал ногой сцепление и перевел ручку скоростей внейтральное положение.

«Торнадо» сразу поехал.

Алан выскочил из машины и на какой-то миг подумал, что Тадне успел поджечь свой конец связки носков... но тут огонь показался позадимашины, и побежал по фитилю, прочерчивая яркую линию в ночной темноте.

«Торнадо» медленно катил последние пятнадцать футов подорожке, подпрыгивая и небольших асфальтовых выступах. Он уткнулся в боковуюстену дома и остановился. Алан смог прочитать наклейку на бампере, яркоосвещенную оранжевым пламенем:

«МОДНЫЙ СУКИН СЫН».

– Уже больше нет, – пробормотал он.

– Что?

– Ничего. Пойдемте назад. Машина собирается взорваться.

Они отошли на десять корпусов, когда «Торнадо» превратился вогненный шар. Огонь ворвался через щели и дыры внутрь деревянного дома,превратив пролом в стене кабинета в черное глазное яблоко, уставившеесянеизвестно куда.