– Это секрет? – Малькольм потянулся за одеялом, вытерся и предложил его своему юному спутнику. Рэйт узнал парнишку. Тот самый, чьи родители погибли под колесами сорвавшейся с горы телеги.

Рэйт нахмурился.

– Чего? Нет. Я имел в виду только Персефону.

– Похоже, она с тобой не идет.

– Угадал. – Рэйт раскрыл сумку и уложил содержимое так, чтобы острые края не кололи при ходьбе. – Как выяснилось, она скорее останется и погибнет, чем отправится со мной. Впрочем, чего еще ожидать? Ведь я всего лишь дьюриец… – Рэйт обернулся и посмотрел на мальчика. – Запомни, парень, сейчас тебе кажется, что твоя жизнь ужасна, однако есть вещи похуже. Ты мог бы быть дьюрийцем.

Мальчик слегка расправил плечи.

– Я и так дьюриец.

Рэйт замер.

– Твои родители вовсе не похожи… их одежда…

– Они мне не родители. – Мальчик утер лицо внутренней стороной локтя.

Именно это странное чувство Рэйт и испытал в тот день, когда телега понеслась под гору: мальчик показался ему смутно знакомым. Дьюрийцы иначе двигаются, иначе говорят.

– Кто они?

– Крестьяне из рэнской деревни. Мужчину звали Лон, его жену – Рита. Они дали мне еды и пустили переночевать.

– А где же твои родители?

– Мертвы.

– Ты – дьюриец.

Мальчик ответил ему тяжелым взглядом.

– И что с того?

Другого ответа не требовалось. Парнишка был из его клана.

– Я из Клэмтона, с западной стороны.

– Я с востока, – ответил парень. – Деревня на три семьи. Фрэи убили всех.

– Ходят слухи, что они еще не закончили. – Рэйт посмотрел на Малькольма. – Я ухожу. Ты со мной?

– Неужели ты думаешь, что Персефона не пошла с тобой только потому, что ты дьюриец?

– Не знаю. Наверное. Разве она не такая, как все?

– Почему ты такой злой?

– Я не злой. С чего мне злиться? – Закрывая сумку, Рэйт с такой силой дернул за шнурок, что тот порвался. – Я просто… – Он вздохнул. – Я пытался ее спасти. Фрэев не одолеть, а она и слушать не желает. Вы все погибнете!

Он посмотрел на мальчика.

– Прости, парень, но так и есть. Персефона считает, что нам хватит одной решимости. Вот в чем разница между рэнским и дьюрийским мышлением. – Рэйт указал пальцем на мальчика, потом на себя. – Мы-то с тобой понимаем. Одной веры недостаточно, удача никогда не будет на твоей стороне. Знаешь почему? Боги нас ненавидят и пользуются любым случаем, чтобы это доказать.

– Значит, ты просто уйдешь? – спросил Малькольм.

– Именно. – Рэйт поднял сумку и отрегулировал ремень. – Если ты со мной, хватай копье, пригодится. Думаю, парень может идти с нами, если только не станет ныть.

– Ты – трус! – заявил мальчик.

Рэйт смерил его холодным взглядом.

– Как ты меня назвал?

Если бы его обозвала Персефона или даже Малькольм, Рэйт просто проигнорировал бы их, но мальчик был дьюрийцем и представлял возможные последствия. На выжженных солнцем пустошах, которые были их родиной, не существовало оскорбления страшнее. Такое обвинение смывалось кровью. Парень был в курсе и уже приготовил нож.

– Твой рот выдает обещания, которые твое тельце сдержать не в силах.

Второй дьюриец не дрогнул. Он поднялся на носках и слегка отвел левую ногу назад. Дьюрийцы учатся драться, едва начинают ходить и говорить.

– Ты бежишь от фрэев, которые убили наш народ! И как тебя еще назвать? Хотя я не вождь, и меча у меня нет, я все равно их убью, – холодно заявил ребенок. – Всех до единого, как они нас. Я обязан сделать это ради моих родителей, ради моего клана. И ты, кстати, тоже.

– Мой народ мертв, как и твой.

– Вот именно, – кивнул ребенок. – Слышишь их? Разве ты можешь не слышать их криков в глубинах Пайра? Неужели ты настолько глух? – Мальчик расхрабрился и шагнул вперед. – Я видел, как убили моего отца, а когда моя мать горевала над его телом, один фрэй… – Он стиснул губы и скрипнул зубами, потом задышал через нос, и его ноздри затрепетали. – Я убью их всех до последнего!

Рэйт улыбнулся. Дьюрийцы не отличались ни особым умом, ни красотой, ни богатством, зато в случае необходимости проявляли неимоверную выдержку. По сравнению с другими кланами, они были как гранит среди песчаных дюн. И все же ребенок нес чушь.

– Если попытаешься драться с ними, тебя убьют.

Парень покачал головой.

– Я проскользну в лагерь ночью и…

– Не выйдет. Их острые уши ловят малейший шорох. Врасплох врага не застать. В темноте они видят куда лучше нас и в схватке искуснее любого человека.

– Кроме тебя. Ведь ты – Убийца Богов! – Мальчик ткнул в Малькольма. – Он так и сказал.

– Мне просто повезло.

– Нам везет только на неприятности. Твои слова.

По крайней мере, мальчишка наблюдателен. Рэйту он начинал нравиться.

– Научи меня убивать фрэев.

Рэйт покачал головой.

– Не выйдет. Я ухожу, а ты, видимо, решил остаться.

– Ты должен меня научить!

– Я уже никому и ничего не должен!

– Вождь клана обязан учить молодых. Таков дьюрийский закон.

– Я не вождь. – Рэйт задумался. – Я ведь никогда не говорил, что вождь – я? – Он посмотрел на Малькольма, тот пожал плечами.

– Тогда кто же? – спросил мальчик. – Кто будет говорить за Дьюрию на завтрашнем сборе?

– Дьюрии больше нет…

Мальчик, во взгляде которого мешались недоверие и разочарование, указал на Малькольма.

– Он сказал мне, что ты – Убийца Богов и сможешь научить меня драться с фрэями!.. А научился я бежать от войны, не слышать криков погибших родичей и нарушать законы. Похоже, титул Убийцы Богов достался тебе незаслуженно. И еще кое-что я знаю наверняка: ты не дьюриец!

Рэйт ненавидел своих собратьев – злобных, грубых и жестоких. Без дьюрийцев на лике Элан жилось бы куда лучше. Тем не менее, слова мальчишки его задели. Рэйт сам не знал, почему. В этом было не больше смысла, чем в том, что отец пожертвовал жизнью ради медного меча.

Гордость. Взглянув на мальчишку, он все понял. Многие ли дети в его возрасте, потеряв семью, способны бросить вызов Убийце Богов? Для этого требуется мужество, хотя и дури у мальчишки хватает. Откуда в нем столько силы? Рэйт невольно ощутил гордость за клан, в котором родился и вырос такой ребенок.

Ирония ситуации задела его за живое.

Рэйт поднял сломанный медный клинок, и мальчишка попятился. Рэйт покачал головой.

– Расслабься. Эту битву я уже проиграл, да и дрался я не с тобой. – Он вздохнул, вложил меч в ножны и обернулся к Малькольму. – Где ты его нашел?