Я закрываю учебник и складываю в стопку листы черновиков, а затем поднимаюсь с коленей, на которых сидела перед журнальным столиком, но едва разгибаюсь. Ноги затекли и теперь с притоком крови я чувствую покалывание каждой клеточкой.

— Забудьте. Кортни уже извинилась. Тогда было недопонимание, а сейчас…

— Случайность, ага, — скептично хмыкает Сандра, скрестив руки на груди.

— За случайно бьют отчаянно, — кровожадно улыбается Джейн, дергая бровями.

— Да ну, хватит. Мы не дикари, — начинаю сердиться, хоть и понимаю, что все это лишь шутка.

24.4

Закончив с домашкой, я ухожу к себе в комнату и вновь пытаюсь заняться музыкой, но тонна мыслей в голове мешает сосредоточиться. Я непроизвольно продолжаю возвращаться к событиям последних дней и отвлекаюсь от творческого процесса. Потратив впустую несколько часов, я, наконец, сдаюсь, и выключаю компьютер. Не сегодня.

Сидя за столом и смотря в окно, за которым уже стало совершенно темно, я прислушиваюсь к звукам дома, но слышу лишь тишину. Встав, я неаккуратно задергиваю штору и выхожу из комнаты, чтобы проверить подруг. Дверь в комнату Сандры открыта, плюс она самая ближайшая к моей, поэтому я подкрадываюсь и заглядываю сначала туда. Подруга не замечает меня. Она лежит на кровати в наушниках и с телефоном в руках.

— Ой, мам, не начинай, — тянет вдруг она, и я ухожу, решая не мешать семейному разговору.

В комнате Кейт я нахожу подругу почти точно в такой же позе, что и Сандру. Девушка лежит в наушниках на кровати, но смотрит какое-то видео и тоже не замечает меня. В свою очередь в комнате Джейн я слышу шум воды, а у Киры все оказывается погружено во тьму. Свет, падающий из коридора, позволяет разглядеть пустую кровать, но из ванной не доносится ни света, ни звуков. Ухватившись за это, я решаю спуститься вниз — может, Кира пошла перекусить. Но первый этаж, как и комната девушки, окутали ночь и тишина.

— Кира? — зову подругу, спускаясь с включенным на телефоне фонариком вниз.

Ничего. Я прохожу на кухню и включаю свет там, но, как и ожидалось, там никого нет. В гостиной тоже пустота — приходится включить свет и там. В смятении я возвращаюсь в прихожую, чтобы проверить обувь, как тут открывается входная дверь, и я едва ли не нос-к-носу сталкиваюсь с девушкой. Она то ли расстроена, то ли сердита — я не успеваю разглядеть и хоть что-то сказать. Кира резко сбрасывает обувь и тут же поднимается наверх. Я молчаливо перевожу взгляд на открытую дверь и теперь замечаю стоящего на крыльце Дерека, на которого жалко смотреть. Кажется, я застала что-то, не предназначенное для моих глаз. Смущение уже готово расползтись. Я приветливо машу рукой парню, но он все еще какой-то задумчивый. Пользуясь его медлительностью, я вдеваю ноги в ближайшие тапочки и выхожу на крыльцо, тихо прикрывая за собой дверь.

— Не знаю, что между вами произошло, но не злись на нее. Она все еще не привыкла, — говорю я осторожно, переминаясь с ноги на ногу.

Выйти в домашней одежде на улицу было плохой идеей, руки моментально покрываются мурашками, но я не решаюсь вернуться обратно.

— Я об этом с ней как раз и хотел поговорить, но она не слушает меня, — раздосадовано говорит Дерек, спускаясь на дорожку и поворачиваясь ко мне.

— И вряд ли услышит, — с сожалением выдавливаю, вспоминая отправленное письмо. Чтобы немного согреться, я скрещиваю руки на груди.

— Многие проблемы можно решить в ходе диалога, — безапелляционно чеканит парень.

Его твердая позиция заставляет только вздохнуть. Что делать, если обе стороны не хотят принимать друг друга и обижаются? Надо ли мне встревать между ними и решать чужие проблемы, когда об этом не просили? Наверное, мне надо было бы действительно просто уйти в дом, но что-то внутри не позволяет. Слова Дерека словно попадают не в Киру, а в меня саму, и я хочу объяснить…

— Она была готова раньше услышать от тебя правду, но ты ее скрывал. Я понимаю, — приходится повысить чуть голос, когда вижу, что парень готовится возразить, — понимаю, почему вы не могли. Но она тоже наверняка тебе сказала много всего, чего не сказала бы первому встречному. Она открыла свою душу и узнала, что с ней честны не были. Но все это не столь важно на самом деле.

Мне надоедает стоять, и я, плюнув на холод, опускаюсь на ступеньку крыльца. Теперь на Дерека я смотрю снизу вверх, а не наоборот, и так чувствую себя намного комфортнее.

— А что же важно? — парень испытующе глядит на меня, внимательно слушая.

— Она боится вашего мира. Она боится того, что вы умеете. Она боится за свою семью…

Смешок слетает с губ парня, и я возмущенно поднимаю вновь на него глаза, но внезапно вижу, что Дереку совсем не весело. Плечи парня опущены, а на лицо опустилась горечь. Наконец, он садится рядом со мной, а я немного пододвигаюсь, чтобы нам обоим хватило места.

— Семья… — тихо говорит парень и смотрит на свои пальцы, сложенные в замок. — У меня нет семьи, но мне всегда казалось, что я понимаю, что это. Моих родителей убили люди, когда я был младенцем. Они помогали Кейси, когда все произошло. Она не бросила меня. Воспитала, вырастила. Она уникальная. Знаешь, — Дерек вдруг поворачивается ко мне, — такой другой на свете нет. Она так любит жизнь. Она намного старше меня и повидала столько мерзости, но смогла сохранить чистоту сердца. Не знаю, какой должна быть мама, но она по-своему заботилась обо мне. Кейси научила меня, что жизнь людей меня не касается. Со временем они, как и мы, пройдут эволюцию. Мы не хуже. Да, мы отличаемся, но мы — это ваше будущее, через сотни или тысячи лет. Я родился таким, меня не обращали. Я не могу изменить свою суть, не могу стать человеком, как вы. Но Кире, — парень кивает на закрытую дверь, — хочется невозможного. Я мог бы отказаться от кураторства, но и это не смогло бы ее успокоить, да?

Его откровения я слушаю, заставляя себя изо всех сил молчать, не перебивать, поэтому, когда он вдруг обращается ко мне, я почти застигнута врасплох.

— Просто представь себя на ее месте. Представь, что есть кто-то, кто за