– Ну-ну, караванный старшина, погодь собороваться, – прогудел Кузьма Петрович. – И не от всякого сна умирай, дружище. Старики не зря поговаривают, что не во всякой туче гром, а и гром, да не грянет, а и грянет, да не по нас, а и по нас, так авось опалит, не убьет. Так что гляди бодрее! Мы с тобой у Тимошки на настоящей, а не во сне, свадьбе погуляем, да и на крещении первенца – будь здоров! – спляшем! Дай только нам Господь силы государя в Москве на престол посадить – будет и наш час на этой земле.

Вошли из передней в горницу, здесь их встретили Дарья и Степанида, поклонились гостям, приглашая к уже накрытому столу. С боковой лавки тяжело поднялся Герасим, с Ильей Федоровичем обнялись и облобызались троекратно, с Кузьмой Петровичем долго нахлопывали друг друга руками по спинам, восклицая: «А ты помнишь?» – «Нет, ты расскажи нам, как с хивинскими наемниками сразился, спасая киргиз-кайсацкое посольство…»

Илья Арапов, глядя на радостную встречу давних друзей, взял Данилу за локоть и, винясь, негромко заговорил:

– Не хотелось мне, памятуя о нашей старой дружбе, убыток тебе причинять. О том и помощнику своему Ивану Жилкину говорил, чтоб обходил стороной с поборами твое подворье. Да ныне крайняя нужда приспела, а взять боле не у кого – у всех взяли подчистую… – И замолчал, отводя глаза в сторону: Дарья вынесла с кухни к столу просторный чугун со щами.

– Говори, Илюша, в чем нужда? – ласково отозвался Данила. – Знай, ради государя готов поставить ребром последнюю копеечку. И не только в надежде, что за государем не пропадет доброхотное пожертвование, но и потому, что Тимоша там… А ради родной кровинушки я весь двор со скарбом готов отдать, коль нужда…

– До такой крайности не допущу, пока жив. Дом этот для меня и прежде не чужой был, а теперь и подавно, – заверил Илья Федорович. Данила в знак благодарности пожал атаманов локоть, тихо спросил:

– Говори, Илюша, в чем нужда?

– Надобно двух верховых послать в Ставрополь, а коней уже казакам роздали.

Данила Рукавкин торкнулся в боковую комнату, позвал негромко:

– Гришатка, подь сюда.

Проворный Гришатка появился на пороге тут же. Илья Федорович улыбнулся отроку, как давнему знакомцу, спросил:

– Не скучаешь без Тимошки?

Отрок смутился, потом бойко ответил:

– Убег бы и я к государю Петру Федоровичу служить, да тятька стращает крепким боем шкуру спустить…

– Гришатка, выведи с конюшни карего да буланого, седла надень. В приседельные сумки Дарьюшка приготовит нарочным хлеб да вареное мясо. Сгодится в дороге.

Илья Арапов вышел на крыльцо. Солдат Петр Свешников тихо переговаривался с калмыком, поясняя ему жестами и на пальцах, если собеседник чего-то не понимал.

– Возьми, Петр, пакет да спрячь понадежнее. Отдашь в собственные руки атаману Дербетеву. Калмык Дарме засвидетельствует Федору Ивановичу, что ты послан от меня, а не подлазчик от государевых изменников.

Калмык огладил одним движением руки усы и тонкую бороду, поклоном дал понять, что все будет сделано, как велит атаман.

– Езжайте с богом, – напутствовал нарочных Илья Федорович. – Но помни, Петр, пакет в руки супротивников попасть не должон. Хоть умри, а сумей спалить или еще как изничтожить.

– О том не печалься, ваше высокоблагородие господин атаман, – четко ответил Петр Свешников, пряча пакет за отворот полушубка, надетого поверх солдатского кафтана. – Пакет доставим к сроку и в целости. Поехали, друг Дарме!

Возвратившись в горницу, Илья Федорович прошел в передний угол. На буфете увидел затертый журнал, взял и причмокнул губами.

– Ишь, вона какие книжки у тебя, Данила, оказались. Нечто такое видел я и у Матвейки Арапова, в Оренбурге он покупал за большие деньги в книжной лавке.

Данила глянул на Илью Федоровича, который вертел в руках журнал «Трутень», пояснил:

– Панфил из столицы прислал, еще в щестьдесят девятом годе, когда господин Новиков начал таковой печатать. Знаешь, Илюша, не удивлюсь, ежели тот Новиков да у государя Петра Федоровича на службе объявится. Вот, в титуле, какие стихи господина Сумарокова тиснуты: «Они работают, а вы их труд ядите».

Илья бережно положил журнал на место, сказал:

– Это про помещиков сказано, Данила. Мужики на них работают, а помещики токмо жрут да к тому ж лиходейничают без всякой меры. Ништо-о, – заключил уверенно, – государь окоротит им руки… Ба-а, Данила, а ружья-то зачем при себе приготовленными держишь? – удивился, увидев у буфета два ружья на гвоздях. Рядом висели мешочки с патронами.

– А я, Илюша, хоть и в годах пребываю, да стрелять не разучился, – бодрясь, ответил Данила и покосился на открытую дверь кухни, откуда доносились голоса Дарьи и Степаниды. – Женкам сказали, что ради бережения дома приготовили… Коль начнется сражение, и я там буду…

– Не лез бы ты, караванный старшина, в кучу, – поостерег Кузьма Петрович, разглядывая почти совсем новенькие ружья – куплены не позднее осени сего года! – Драка будет нешуточная, тебе ли с молодыми тягаться?

Данила полушепотом ответил:

– И рад бы за молодыми погнаться, да гашник оборвался… Ништо, Кузьма, и ты ведь не отрок годами, а при деле. В кулачную, вестимо, нам с Герасимом не соваться, враз зашибут до смерти. А одного-другого лиходея из седла выбить пулей и старый Данила сумеет.

– Ежели отштавной ротмиштр Хопренин шнаряжаетшя воевать ш регулярными полками, – негромко добавил Герасим, – то мне, бывшему бурлаку, шам Гошподь Бог повелел быть в шлужбе гошударя Петра Федоровича, мужицкого жаштупника и оберегателя…

– Тс-с, женки идут, – прервал Герасима Данила и попросил: – Герасим, возьми у них сковороду с пирогами.

– Проходите, гости, к столу, что это вы все стоя да стоя разговариваете, – пригласила хозяйка с поклоном. – Угощайтесь, чем Господь дарует…

Илья Арапов без стеснения, будто у себя дома, потянул Кузьму Петровича за рукав, и они протиснулись за стол под иконостас на почетное место, без излишних уговоров принялись за говяжьи щи, потом за кашу с салом. С веселыми шутками живо разделались с жареным индюком, а за чаем, по просьбе Илья Федоровича, Данила неспешно рассказывал гостям о своем хождении в Хорезмскую землю. Память цепко держала прошлое в нетленности, а если какие подробности опускались, то Герасим осторожно притрагивался рукой к локтю Данилы:

– А помнишь, Данила, как вы однажды отлучилишь иж дома, а к нам хивиншкие нукеры нагрянули ш дошмотром? Родион Михайлов одного иж них поднял над головой да и кинул на жемлю. Еще и крикнул вдогон: «Вожьми черт дьявола: оба не надобны!»

Данила разулыбался, вспомнив тот курьезный случай, сказал:

– После той стычки с нукерами долго боялись выходить из дома, ожидали непременной пакости от ханского достарханчея[28] Елкайдара: а ну как с наемниками нагрянет покарать упрямых урусов? Но слава богу, обошлось – началась у них своя кровавая междуусобица, не до нас было. А потом мы еще не раз сталкивались с тем Елкайдаром, даже у хана Каипа на приемах. Да и Кузьма Петрович хорошо знает злоехидного Елкайдара, с его людьми дрался, спасая киргиз-кайсацкое посольство при обратном пути из Хорезма…