Они подъезжали к магазину ИКЕА. Еще пять минут, и они будут в Аскере. Смит не среагирует на небольшую пробку, при въезде в Аскер часто собирались машины.

– Дания, – сказал Смит. – Там весна наступает раньше.

Дания? У Смита что, начинается психоз? Харри услышал сухой щелчок. Смит включил поворотник. Нет, нет, он съехал с главной дороги! Харри увидел указатель на остров Несэйя.

– На поверхности достаточно воды, чтобы добраться до места, где заканчивается лед, как думаешь? Суперлегкая алюминиевая лодка с одним человеком на борту не даст глубокой осадки.

Лодка. Харри молча сжал зубы и выругался про себя. Лодочный сарай. Лодочный сарай, про который рассказывал Смит. Приложение к имению. Вот куда они едут.

– Длина Скагеррака – сто тридцать морских миль. Средняя скорость – двадцать узлов. Сколько времени это займет, Харри, ты ведь хорошо считаешь? – Смит засмеялся. – Я уже сосчитал. На калькуляторе. Шесть с половиной часов. Оттуда можно проехать через всю Данию на автобусе, на это уйдет несколько часов. Прибыть в Копенгаген. В Нёрребро. На Красную площадь. Сесть на скамейку, поднять вверх билет на автобус и ждать турфирму. Что ты думаешь об Уругвае? Маленькая красивая страна. Хорошо, что я расчистил дорогу от снега прямо до сарая и прибрал там, так что теперь в него можно загнать машину. А то эти полоски на крыше легко разглядеть с вертолета, да?

Харри закрыл глаза. У Смита давно был готов план побега. На всякий случай. И сейчас он рассказывал об этом плане Харри по одной простой причине: у Харри не будет шанса рассказать о нем кому-нибудь еще.

– Вон там налево, – сказал Стеффенс с заднего сиденья. – Корпус семнадцать.

Олег повернул и почувствовал, как колеса на мгновение оторвались ото льда, а потом вновь коснулись дороги.

Он знал, что на территории больницы существует ограничение скорости, как и то, что время и кровь у Бернтсена заканчиваются.

Он затормозил перед входом, где стояли двое мужчин в желтых жилетах сотрудников «скорой помощи» с носилками на колесах.

– У него нет пульса, – сказал Стеффенс. – Немедленно в гибридную операционную. Травматологическая команда…

– Уже на месте, – сказал старший из медбратьев.

Олег и Андерс проследовали за носилками и Стеффенсом через две двери в помещение, где их ждали шесть человек в колпаках, пластиковых очках и серебристых жилетах.

– Я знаю, что ты работаешь в отделе по расследованию убийств, – сказал Олег, когда все успокоилось. – Но я не знал, что ты изучал медицину.

– Не изучал, – произнес Андерс, глядя на закрытые двери.

– Нет? В машине казалось иначе.

– Я немного занимался медициной самостоятельно, когда учился в старших классах, но на медицинский так и не поступил.

– Почему? Из-за оценок?

– У меня были отличные оценки.

– Но?.. – Олег не знал, почему он продолжает расспрашивать: из интереса или чтобы не думать о том, что случилось с Харри.

Андерс посмотрел на свои окровавленные руки:

– Думаю, со мной произошло то же, что и с тобой.

– Со мной?

– Я хотел стать таким же, как мой отец.

– И что?

Андерс пожал плечами:

– А потом расхотел.

– И вместо этого решил стать полицейским?

– Тогда я, по крайней мере, мог бы ее спасти.

– Ее?

– Мою мать. Или людей, попавших в такую же ситуацию. Так я думал.

– Как она умерла?

Андерс пожал плечами:

– В наш дом вломились. Возникла ситуация с захватом заложников. Мы с отцом просто стояли и смотрели. У отца началась истерика, и вор пырнул маму ножом и убежал. Отец носился взад и вперед, как курица, которой отрубили голову, и кричал, чтобы я ее не трогал, а сам искал ножницы. – Виллер сглотнул. – Мой отец, главный врач, искал ножницы, а я стоял и смотрел, как она умирает от потери крови. После этого я разговаривал с врачами и понял, что ее можно было спасти, если бы мы с самого начала стали предпринимать верные действия. Мой отец гематолог, государство инвестировало миллионы, чтобы научить его всему, что можно знать о крови. И тем не менее он не смог сделать простые вещи, которые надо было сделать, чтобы из нее не вытекла вся кровь. Если бы присяжные знали то, что он знает о спасении жизни, они осудили бы его за непреднамеренное убийство.

– Значит, твой отец подвел. Подводить – это так по-человечески.

– А он все равно сидит в кабинете и думает, что он лучше других, потому что занимает должность главного врача. – Голос Андерса задрожал. – Полицейский со средним аттестатом, прошедший недельный курс ближнего боя, смог бы справиться со взломщиком до того, как он ударил ее ножом.

– Но сегодня он не подвел, – сказал Олег. – Потому что твой отец – Стеффенс, да?

Андерс кивнул.

– Когда речь идет о жизни коррумпированного, ленивого куска дерьма вроде Бернтсена, он, разумеется, не подвел.

Олег посмотрел на часы и достал телефон. От мамы сообщений не было. Он убрал его. Она ведь сказала, что Олег ничего не может сделать для Харри. Но он мог кое-что сделать для Трульса Бернтсена.

– Это не мое дело, – произнес Олег, – но ты когда-нибудь спрашивал своего отца, от чего он отрекся? Сколько лет постоянного каждодневного тяжелого труда он потратил, чтобы узнать все о крови, и сколько человеческих жизней спас этот труд?

Андерс покачал склоненной головой.

– Нет? – спросил Олег.

– Я с ним не разговариваю.

– Вообще?

Андерс пожал плечами:

– Я переехал. И отказался от его фамилии.

– Виллер – это фамилия твоей матери?

– Да.

Они успели увидеть серебристую спину человека, ворвавшегося в операционную, до того как за ним захлопнулись двери.

Олег кашлянул:

– Опять же это не мое дело. Но тебе не кажется, что ты вынес слишком строгий приговор отцу?

Андерс поднял голову и посмотрел в глаза Олегу.

– Ты прав, – произнес он, медленно покачивая головой. – Это не твое дело.

Потом он встал и направился к выходу.

– Ты куда? – спросил Олег.

– Вернусь в университет. Отвезешь? Если нет, поеду на автобусе.

Олег встал и пошел за ним.

– Там людей хватает. А здесь лежит полицейский, который, возможно, умрет. – Олег догнал Андерса и схватил за плечо. – И, как коллега из полиции, сейчас ты самый близкий для него человек. Так что ты не можешь уйти. Ты ему нужен.

Он развернул Андерса и увидел, что у молодого полицейского блестят глаза.