примерно десятую часть своего населения. Более 160 000 пруссаков погибли на поле боя или от ран, от болезней или лишений. Некоторые благородные фамилии практически исчезли, настолько высокой была смертность среди офицеров. Армия лишилась почти 60 000 лошадей.

Первой задачей Фридриха было восстановление экономики Пруссии и ликвидация последствий огромного ущерба, нанесенного войной. Этим он занялся лично и незамедлительно. Несмотря на девальвацию валюты и неизбежную инфляцию, огромные материальные потери и государственные расходы, которые далеко не полностью покрывались субсидиями, содержание крупных армий — несмотря ни на что, Фридрих вышел из войны с достоинством.

Имелась настоятельная необходимость в большом строительстве. Пруссия, как и большая часть Германии, была разорена войной. Часть ее территории в ходе войны находилась в руках врагов, причем саксонцы вели себя на захваченных землях хуже русских. Города и деревни лежали в руинах, леса вырублены, пашни вытоптаны; и Клев пострадал, так же как Бранденбург. Но после поездки в Силезию в 1764 году Фридрих писал, что из числа сожженных во время войны домов уже восстановлено 2000,4000 домов вновь построены в Новой Марке и еще 2000 планируется построить. Оказалось заброшенным сельское хозяйство — находясь в походе, Фридрих неизменно замечал это и даже во время сражения при Кунерсдорфе обратил внимание на плохо обработанные земли за Одером. Теперь он принимал меры по реконструкции дренажных систем, дамб, лесного хозяйства. Под впечатлением услышанного о прогрессивном сельском хозяйстве в Англии он вводил его методы в Пруссии, но результаты были разочаровывающими. Земли Бранденбурга и традиции сельской общины не способствовали появлению коков и норфолков.

Не все подданные вели себя подобающим образом. Известны случаи, когда в отдельных провинциях земельные комитеты — ландраты — разбегались или сотрудничали с врагом еще до того, как форс-мажорные обстоятельства делали это неизбежным. В Восточной Пруссии официальные лица были принуждены принять присягу на верность оккупационным властям.

Порой природные катаклизмы вмешивались в восстановительные работы. В ноябре 1764 года огромный пожар в Кёнигсберге многих оставил без крова, и глубоко озабоченный Фридрих делал все, чтобы помочь несчастным, небывалый разлив Одера нанес громадный ущерб Силезии незадолго до его смерти и заставил направить средства из других статей государственного бюджета на ликвидацию его последствий. Специально для борьбы с такого рода несчастьями он создал особый финансовый резерв.

Кроме этого, Фридрих приступил к возведению нового великолепного дворца в Потсдаме, Neues Palais, официального и красивого здания в стиле барокко, специально спроектированного для торжественных случаев и больших праздников. Он обошелся в 3 миллиона талеров, и его строительство было завершено в 1769 году. Однажды дворец использовался еще до окончания работ — Фридрих в июле 1768 года присутствовал на премьере оратории Хассе[276] «Раскаяние Святого Августина». «Музыка была прекрасна, — сказал он. — Но что касается Августина, то в некоторых работах он проповедует терпимость, в других преследование за веру; предопределенность в одних и свободную волю в других! Главный смысл божественной милости должен заключаться в том, чтобы подправить неверные рассуждения!» Его настоящей столицей был Потсдам, и однажды он навеки упокоится там в гарнизонной церкви, которая по своему убранству в первую очередь была военной и в которую король редко приходил молиться.

Внимания Фридриха требовал каждый вопрос государственного хозяйства. Сокращалось население, и нужны были неотложные меры по стимулированию его роста. Он хотел улучшить жизнь крестьян, но это не всегда было просто сделать, не создавая проблем в отношениях с землевладельцами, которые, между прочим, понесли большие потери, находясь на службе в его армии. Фридрих часто находил проблему не поддающейся решению, а результаты специальных мер иногда не получались такими, к каким он стремился. В «Первом политическом завещании» он писал, что суверен должен поддерживать равновесие между крестьянами и дворянами, а это было трудно. Фридрих всегда имел вкус к реформам, хотя с точки зрения общественных отношений был убежденным консерватором, запрещавшим без разрешения отчуждать поместья благородных семей.

Валюта обесценилась; Фридрих сожалел об этом шаге, но так уж случилось. В 1760 году, в самый разгар войны, серебряная марка стоила 30 талеров вместо 18 довоенных, то есть валюта обесценилась примерно на 65 процентов. Приходилось обращаться за займами — с этим успешно справился консорциум финансистов, которые на этом сильно обогатились: Эфраим с сыном, Мозес Исаак, Итциг, Гумпертц и вездесущий Готчковский. Росла инфляция, прежде всего в городах; и спекуляция векселями. Финансирование военных действий происходило почти неизбежно в обход Генеральной директории и находилось в руках разворотливых дельцов. Расцветала коррупция, делались большие деньги.

Теперь Фридриху приходилось восстанавливать фискальную честность. Ему помогало то обстоятельство, что прусская бюрократия была наиболее подготовленной в Европе, что являлось в основном достижением Фридриха Вильгельма, но он при этом полагался на иностранный опыт в реорганизации финансовой и налоговой систем. «Вы находитесь в стране, — писал он в Лондон Клинхаузену, — где скопилось множество человеческих особей, в чьих сердцах природа и любовь к свободе породили идеи, неизвестные другим особям» — и велел ему подыскать финансиста, человека, способного изобретать системы, давать советы. Именно в то время он экспериментировал с лотереей; Книпхаузен предложил кандидатуру не англичанина, а итальянца, Калсабиджи, который реформировал работу системы лотереи в Генуе. Фридрих нанял его, но лотерея провалилась. Он привлек к работе и Гельвеция, известного французского мыслителя, который прежде назначался генеральным откупщиком Франции. Гельвеций, попавший во Франции в опалу из-за своих либеральных взглядов, прибыл в Берлин с высокой, но несколько подмоченной репутацией, и Фридрих в течение короткого времени полагался на его признанный опыт и знания. Государство, как понимал Фридрих, обманывают коррумпированные акцизные чиновники, которые за взятку закрывают глаза на незаконный импорт, а Гельвеций предложил создать инспекцию и помог подобрать кадры для нее. Ее организовали — непопулярная мера. Она состояла почти из 5000 инспекторов: такой орган был необходим, поскольку возникла потребность в ограничении импорта и искоренении коррупции.

Реформы Гельвеция привели не только к созданию инспекции, но и к возникновению повой системы, Генеральной акцизной администрации, которая отделилась от Генеральной директории — в сущности, стала отдельным министерством. Это был «налоговый откуп» по французской модели, которым на высшем уровне руководил умный француз. Новый орган отобрал у традиционной бюрократии значительную часть работы по сбору доходов в казну и, естественно, навлек ненависть многих. Отделение государственных, таможенных и акцизных сборов от финансового ведомства — правительства — с точки зрения увеличения государственных доходов доказало свою эффективность. Тем не менее мера была непопулярна и казалась многим доказательством предубежденности Фридриха к немцам в пользу французов не только в области литературы, но и в государственном управлении.