Так, например, он заявил бригадефюреру СС Хинце: Я дал вам шанс стать фюрером СС и полиции. Если вы не поймете этого и проявите непослушание или манию величия, или же ударитесь в пьянство, то будете сами виноваты в том, что из вас ничего не получится".

Через некоторое время в его адрес последовал очередной окрик: «Доложитесь обергруппенфюреру СС Джеккельну, как вам было приказано. Надо не говорить, а работать».

Оберфюрер СС, профессор, доктор Арнольд Вальдшмидт получил следующий нагоняй: «В будущем ожидаю от вас, как от старого члена партии и СС, что вы будете неукоснительно придерживаться мнения фюрера. На этот раз, хотя вы и нанесли ущерб престижу СС и германизму, я не сделаю никаких выводов. Но разрешения на выезд за рубеж вы пока не получите».

Даже самые опытные обергруппенфюреры получали различные указания. Так, верховный представитель СС и полиции Юго-Запада получил депешу: «Напоминаю вам, что в нынешние трудные времена необходимо, наконец, проявить жесткость и соответствующий размах, дабы положить конец паническим настроениям».

А к старому сопернику и другу, с которым они были на «ты», оберстгруппенфюреру СС Курту Далюге, Гиммлер обратился с призывом:

«Заклинаю тебя навести железною рукою необходимый порядок и покончить с чиновничьим духом, вырвав его с корнем раз и навсегда».

Рейхсфюрер вмешивался даже в семейную жизнь своих подчиненных.

16 мая 1944 года он написал верховному представителю в Дании: «Прошу вас провести с женою необходимую воспитательную работу, чтобы она прекратила высказывать громко свое мнение о политических делах в оккупированной нами стране и о самом гауляйтере где ни попало. У меня сложилось впечатление, что вы не оказываете своей молодой жене должного внимания и не воспитываете ее так, как это следует делать фюреру СС».

Вместе с тем он дал указание следить за высшим руководящим составом СС и докладывать ему о любых неполадках в их семейной жизни. Многих из них буквально преследовали анонимные письма.

То, что Гиммлер придавал большое значение анонимным «сигналам», почувствовал на себе обергруппенфюрер СС Освальд Поль, начальник главного административного управления штаба СС, который должен был дать объяснение рейхсфюреру по поводу одного такого письма. А в нем утверждалось, будто бы его шурин, руководитель немецкого Красного Креста, занимался хищениями из подчиненного ему склада этой организации в Нойбабельсберге. Когда Поль прочитал эту пачкотню, он написал сал письмо гиммлеровскому секретарю Брандту, в котором выразил свой протест против придаваемого рейхсфюрером внимания подобным «сообщениям»:

«Отношение рейхсфюрера к анонимкам вызывает недоумение и отрицательную реакцию у большинства наших людей. Я лично бросаю каждое такое письмо туда, где ему надлежит быть — в огонь камина».

К такой критике Гиммлер отнесся с яростью и продиктовал циркуляр, датированный 29 августа 1941 года: «Поскольку до сих пор принято, что характеристику подчиненным дают их начальники, я и впредь буду квалифицировать группенфюреров и обергруппенфюреров по количеству анонимных писем, поступающих из их округов».

Один фюрер СС контролировал другого. Так, обергруппенфюрер СС Вольф переправил группенфюреру Кальтенбруннеру полученное им донесение, из которого явствовало, что группенфюрер использует казенный бензин для поездок к семье. Бригадефюрер Олендорф преподнес обергруппенфюреру Вольфу сообщение, что тот слишком часто пользуется служебной автомашиной для доставки на свою квартиру бесчисленного количества уток и гусей.

Осуществляя контроль за подчиненными, Гиммлер пользовался, кроме того, услугами лиц, не состоящих в СС. Еще в 1940 году он привлек для этих целей человека, очень скоро ставшего самым ненавистным для членов «черного ордена». Это был доктор Рихард Корхер, убежденный католик и один из лучших статистиков рейха. Вюрцбургское партийное правление характеризовало его как человека «боязливого, несколько стеснительного, легко возбуждающегося и с повышенной чувствительностью». Он менее всего подходил бы на роль лица, должного обуздать грубых и самолюбивых эсэсовских руководителей. Гиммлер назначил его инспектором по вопросам статистики при своем штабе с задачей проверки документации главных управлений. Начальники их тут же объединились, чтобы прибрать его к рукам, а Бергер попытался привлечь на свою сторону, предложив: «Корхер, переходи ко мне. Я сделаю тебя штандартенфюрером». Но тот отказался. Вскоре Корхер обнаружил, что различные начальники приукрашивают деятельность своих управлений не только по малому, но и по большому счету. Более того, подсчитав численность сотрудников, он сделал вывод, что из них можно сформировать три боеспособные дивизии, не нанеся при этом никакого ущерба административной работе.

Донесения о детской смертности были, как правило, вымышленными или искаженными. Так, главный врач «лебенсборна» доктор Грегор Эбнер показывал вместо восьми всего четыре процента смертности новорожденных.

Когда группенфюрер СС Грайфельт, начальник управления штаба, доложил, обойдя Корхера, о проведении выставки картин в Познани, тот возмутился, сказав, что его пытаются поставить перед совершившимися фактами, и пригрозил «закрыть свою лавочку вследствии пассивного противодействия со стороны начальников главных управлений и попросить рейхсфюрера СС освободить его от неблагодарной работы».

Между статистиком и главными управлениями началась открытая война. В своих жалобах рейхсфюреру СС они докладывали о «немыслимом поведении Корхера», неправомерном использовании им служебной автомашины и тому подобном. Бергер заявил даже, что «место Корхера — среди покойников».

Обергруппенфюрер СС Рихард Хильдебрандт, новый начальник главного управления по расовым вопросам и поселениям, вызвал к себе Корхера 12 августа 1943 года на беседу, в ходе которой обвинил его в незаконном присвоении прав цензуры. Далее о происшедшем Корхер доложил Гиммлеру: «Когда я собрался уходить, Хильдебрандт заявил: „Я не потерплю ваших грубых и глупых выходок“, на что я ответил: „Это касается прежде всего — вас“. Отдав честь, я направился к двери. Обергруппенфюрер вскочил, догнал меня и залепил две пощечины, крикнув: „А теперь убирайтесь!“. Отвечать на это хамство я не стал и ушел».

Корхер ожидал реакции Гиммлера, но тот ничего не предпринимал.

Со стороны Хильдебрандта последовало лишь неуклюжее извинение и то не самому Корхеру, а в адрес Гиммлера. Хильдебрандт написал:

"Глубокоуважаемый рейхсфюрер! Прошу покорно передать оберрегирунгсрату доктору Корхеру мое сожаление по поводу случая моего рукоприкладства по отношению к нему. Хайль Гитлер!

Ваш Хильдебрандт".

Рихард Корхер понял, что Гиммлер, по всей видимости, не в состоянии защитить своего инспектора и направился в Регенсбург, где создал по заданию рейхсфюрера научно-статистический институт. Теперь он стал недосягаемым для начальников главных управлений.

Эпизод с Корхером показывает, сколь самостоятельными стали позиции главных управлений и ведомств в рамках СС. Правда, они действовали сплоченно только в случаях общей опасности, обычно же каждый из них шел собственной дорогой.