живом, не книжном диалоге, казалось тогда абсолютным откровением. Бесспорной мудростью упакованной в импортную военную форму.

Правда, вскоре запустились по очереди все четыре двигателя и разговаривать от шума стало практически бессмысленно. Эппс в отчаянии выхватил свою мобилу и проорал в нее пожелание купить целый фунт чёртовых берушей и держать их в ушах конца дней своих.

Страшное сочетание слов «конец дней моих» и непрерывный апокалиптический гул, от которого мелко вибрировало все вокруг, заставил меня вздрогнуть.

Один из солдат, сидевший слева от меня, вытянул из рюкзака плейер и включив его, водрузил поверх берушей. Пока наушники летели к его голове из них вырвались слова старой попсовой песенки, которые меня немного успокоили. «Tell me lies, tell me sweet little lies» — музыка оборвалась, а я подумал, что зря, идиот не взял свой собственный плейер. Решил, что сохраннее оставить его в Ташкенте у Анны. И полетел, очертя голову в Афганистан. Баран. Лучше уж иметь его тут, если вернуться домой не суждено. Увижу ли я тебя, мой плейер? Увижу ли Анну и Малявина? Ощущение такое будто проведя ночь на шумной вечеринке в тёплой компании, ты вынужден уходить рано утром на службу, когда все остальные вповалку сопят во сне. И ты завидуешь им как никогда в жизни никому не завидовал.

Освещение в самолёте выключили и все погрузилось в кромешный мрак. Свет в салоне нарушает светомаскировку. А над Афганом выключат даже внешние фары. Серый самолёт без огней сливается с ночным небом, как летучий голландец. Движки заорали громче и мы порулили в сторону Ханабадской ВПП. Горела только подсветка клавиш макбука моего голландца и в этой тьме кнопки казались феерически яркими.

Пробег у Геркулеса оказался даже короче, чем у Антонова и вскоре мы выровнялись на Термез, последний узбекский город перед неведомым мне Афганистаном.

* * *

Первая вылазка с Алонсо в Карши оказалась довольно скучной и предсказуемой. Скажу вам честно, большая часть событий происходивших в маленьком городке за пределами Оплота Свободы всегда была серой и плоской.

Мы посетили Имеджин, потом местную дискотеку, которая громко именовалась «ночным клубом». В ночном клубе на нас нагло пялились местные авторитетные джентльмены. Джентльменов напрягало, что заокеанские «гости» не любят здороваться с ними за руку.

Мужик должен здороваться исключительно рукопожатием. Как ана есть. Некоторые авторитетные особи совершают до сотни пожатий в день. Американцы жмут руку только если вы у них что-то купили. Жмут руку и друзьям, но не по несколько сот раз в день, а только после долгой разлуки. Поэтому если вы пихаете «гостям» свою клешню по поводу и без — не обижайтесь если они достанут пузырек с антисептиком и, не скрываясь, протрут ладони. Американцы тайно верят, что таким способом замедляется распространение птичьего гриппа.

У толпящихся на выходе ямщиков я купил для Джейка почти целую унцию довольно сносного ароматного бамбука, который мы с удовольствием употребили. Из клуба ужасов нас вскоре вызволили Юбочка и её двоюродная сестра. У дам была своя программа развлечений. Ночной клуб не подходит для хороших девочек. Почему-то сестра подруги моих каршинских унылых вечеров решила, что Алонсо непременно жениться на ней, и она будет зачислена в Соединённые Штаты.

Сержант-майор, ловко подсоединивший мой комп к закрытому серверу-провайдеру интернета на военной базе, был на то время моим лучшим другом. Мне страстно хотелось, чтобы он остался довольным от нашего первого совместного культпохода.

Но, с другой стороны девчонки были так наивны, что я не смог не отвести Юбочку в сторону и сказать, что, скорее всего, в штаты её сестра попадёт не скоро, и уж точно не с ушлым Джейком Алонсо. Польские филиппинцы как говорится not a marrying type. На это она возразила, что я совсем не имею представления о ловкости и природном коварстве женщин. Когда Алонсо и коварная сестрица запыхтели в соседней комнате, как закипающие чайники средней мощности, я повел Юбочку дышать свежим воздухом.

По обыкновению я пропускал мимо ушей бестолковое обилие информационных потоков издаваемых Юбочкой. Единственные звуки достойные внимания были какие-то её ёкания, которые она извергала из диафрагмы забываясь в оргазме. Быстро и часто кончать было одним из немногих талантов, которыми Юбочку наделила дикая природа. Все остальные звуки моей подруги были кошмарной лавиной обрывочной тривиальной информации обрушивамой на несчастного слушателя. Обычно это были клиенты Имеджина, но часто перепадало и мне.

Первое время я слушал, пытаясь понять, что же она хочет до меня донести. Увы, не всякому дано искусство вкладывать свои мысли в слова. И я выключал звук Юбочки невидимым пультом.

* * *

Мы шли по скверу, Юбочка изливала поток бесформенной дезинформации, а я с завистью косил взглядом на парочки тискающие друг друга на скамейках. Они наслаждались новизной и полнотой свежих чувств. Единственная женщина с которой мне удалось сохранять новизну и остроту эмоций была моя Анна, и временами я жутко по ней скучал.

Первую зарплату я передал Анне всю, чтобы она смогла снять квартирку и обрести некоторую независимость от вертепа Веры Петровны. Анна нанесла августейший визит в штаб-квартиру шкипера Майнард Дайнэмикс, привела в ужас секретаршу Дона и забрала причитавшиеся мне деньги. Я тут вполне мог обойтись без зарплаты, приторговывая пивом.

Эппс описывал визит Анны с таким плохо скрываемым восторгом, что у меня сердце закололо от ревности. Шкипер даже премию мне на радостях решил выплатить, хотя никакого упоминания до этого не было, как и заслуг. Кроме разворовывания безалкогольного пива и снабжения Пиэкс, на тот момент я не осуществил ни одного серьёзного делового прорыва для компании. Что же касается Анны, то ревновал я ее даже к Малявину.

Зная о ловкости и коварстве женщин гораздо больше, чем сестра Юбочки, я стал обдумывать альтернативные способы финансирования, без регулярных встреч моего босса с Анной. На фоне Ван Эппса, Донована я во всех отношениях проигрывал. Да что там я — все мы, самцы нашего несчастного племени тогда проигрывали на фоне западных аналогов. Взять хотя бы поведение Юбочкиной сестры сегодня. «Замуж и на пмж» — жужащая жуть.

Что происходит, если самки нашего племени видят теперь только самцов другого прайда? Какие скрытые пружины исторического природного и эволюционного баланса дают при этом сбой? Или это не сбой, а просто закономерная часть эволюции — вырождение и вымирание нашего племени, с занесением в Красную книгу исчезающих видов? Как гладкошерстных бомжующих моржей из Арктики? Прошли дни, когда всё в мире измерялось длинной и обхватом пеписьки. Безвозвратно канули. Наша пеписька, пусть даже откровенно моржевых габаритов, растаяла в потоках биржевой информации обменных курсов иностранных валют.

Чёртов бамбук — это он снова заговорил во мне, вы уж простите неуместность некоторых лирических отступлений, нетрезв-с. Жду когда Джейк Алонсо вытянет из бедной девушки свой паяльник.

* * *

Когда я, наконец, привык ко тьме и грохоту, смирился с дискомфортом пролёта над страной, где война идёт последние сто лет, за иллюминатором справа возникла необычайно яркая красивая вспышка, самолёт резко накренился в противоположную от вспышки сторону, а движки истерически взревели.