В итоге ничего у него не вышло — и заслуга СССР здесь огромна и бесспорна. Блицкриг захлебнулся кровью советских солдат, союзная Япония некстати ввязалась в войну со Штатами (раньше времени решив, что с Москвой фюрер уже покончил), потом начались морозы, Сталин выиграл время, а с ним и войну. Затем был Сталинград, а там и второй фронт… Соотношение ресурсов воюющих сторон с самого начала было не в пользу агрессора, и победить он мог только если действовать очень-очень быстро. Поэтому ни о какой Сибири и ни о какой зиме при планировании войны речи не было и быть не могло. Добросовестный Л-Суворов (ранний) это прекрасно знает. А вот его более поздняя версия почему-то забыла. И искренне полагает, что читатель тоже забыл. Или отродясь не знал, будучи советским человеком.

Еще хуже, что отлично известная за рубежом хронология поэтапной проработки плана «Барбаросса» («план Маркса», «план Отто» и пр.) не дает ровно никаких оснований согласиться с версией про хитроумного Сталина, который-де вынудил глупого Гитлера напасть на СССР совсем без подготовки, практически голым. Это для совсем уж непритязательного читателя, в разухабистом стиле Паршева — Проханова. Не слишком типичны для Л-Суворова и смелые заявления о полном кретинизме гитлеровских военачальников, английского посла Криппса, американских генералов и всех прочих, которыми Сталин-де вертел как хотел. В сочинениях же Суворова более поздних модификаций они на радость вдохновленному читателю торчат из каждой главы.

Подобные формулировки на ура идут в постсоветской аудитории, пережившей крушение прежней картины мира и мучительно ищущей точку опоры, чтобы поквитаться. Они органичны в устах М. Захаровой, Д. Киселева или А. Шейнина и растут из того же корня, что «мочить в сортире», «жевать сопли», «жену свою учите щи варить», «пыль глотать замучаетесь» и пр. Наглость дарит шпане иллюзию силы — а для подштопанного холста псевдо-СССР ничего другого и не требуется. Л-Суворов писал на 20 лет раньше, и тогдашний его стиль был не в пример корректнее.

Позже, в 90-е годы, сидя в Британии (если верить легенде), автор просто не мог бы пройти мимо реальной истории плана «Барбаросса» — там уже были переведены, опубликованы и детально прокомментированы немецкие документы времен Второй мировой войны в виде многотомного издания «Germany and the Second World War». То, что от имени более позднего Суворова втюхивается постсоветскому читателю, могло появиться где угодно к востоку от нулевой изотермы января, но только не в Англии 90-х годов. Однако появилось… И косяком пошло в отечественные книжные магазины.

Явление удивительное и новое — как пример нишевой исторической пропаганды (агиографии) «для умных». При дальнейшем анализе сосредоточимся лишь на двух позициях:

1) роль финской («Зимней») войны 1939–1940 гг. как спускового крючка Второй мировой;

2) фактологические нестыковки внутри текстов.

Эпос финской, и не только, войны

В «Ледоколе» у Л-Суворова (его первая, самая знаменитая и самая толковая книга) взгляд на финскую войну остро критический. «Советский Союз пролил реки крови в соседней Финляндии» (М.: Новое время, 1993. С. 48). «Осенью Советский Союз совершил агрессию против Финляндии, но внезапного нападения не получилось. Неудачи Красной Армии — это не только результат просчетов советского командования, более важны готовность финской армии к обороне…» (с. 77). Полосу обеспечения перед линией Маннергейма «Красная Армия преодолевала 25 дней и вышла к главной линии обороны, имея огромные потери, подавленное моральное состояние, без боеприпасов, без топлива, без продовольствия» (там же). «Говорят, Красная Армия показала себя в Финляндии не с лучшей стороны. Истинная правда…» (с. 106). Война действительно получилась безрадостная. Вопреки ожиданиям вовсе не маленькая и далеко не победоносная.

Проходит десять с небольшим лет, и в новой книге (Последняя республика. М.: АСТ, 1998) оптика автора под той же фамилией радикально меняется. По случаю Зимней войны она прямо-таки лучится восторгом! Новый Суворов сознает необычность перемены и спешит дать ей правдоподобное объяснение. Довольно причудливое. Поместив в эпиграф 11-й главы цитату из Солженицына («И потом все видели эту бездарную, позорную финскую кампанию…»), обновленный Суворов отвечает матерому антикоммунисту: «Признаюсь, у меня раньше те же настроения были: Красная Армия в Финляндии опозорилась на весь мир…» (с. 204).

А потом посвящает всю многостраничную главу объяснению, почему эти настроения оказались политически ошибочными. Объяснение оформлено в виде удивительной повести о том, как Владимир Богданович поссорился с Компьютером Компьютеровичем. Поединок с серым хищником стоит того, чтобы вкратце пересказать. Для простоты изложения пометим новую ипостась автора торговой маркой (как франшизу) и будем, в отличие от Л-Суворова, именовать его Суворов™.

Легенда трудовой перековки Л-Суворова в Суворова™ такова. В неком военном царстве-государстве давным-давно (где-то в конце 80-х годов) британский начальник попросил перебежчика Суворова™ выдумать сценарий боевых действий. Поэкзотичнее, для тестирования новейшего суперкомпьютера. Поиграть с ним, проверить на вменяемость, и вообще — вдруг удастся выбить скотину из колеи?

«Хорошо, — повествует Суворов™. — Начали. Захожу с того, что прошу ввести температуру воздуха: минус 41 градус по Цельсию. Мне показалось, что компьютер сверкнул злостью, заискрился весь и взвыл от негодования» (с. 203). После чего просчитывать сценарий наотрез отказался: в марсианских условиях воевать невозможно. «А я не фантазировал, — объясняет правдивый Суворов™, — не войну миров разыгрывал, а нашу несчастную Зимнюю войну. Днем — терпимо, ночью — кое-как, к утру — минус 41 по Цельсию. А потом в другие дни и ночи бывало хуже. Врать я не мог, минус 25 не мог вводить в электронные мозги, если на самом деле было минус 40 и ниже» (там же).

Ну, раз врать он категорически не может, остается махнуть рукой и продолжить моделирование без температуры. Бывает же такое, что война есть, а температуры нет.

«Вводим второй параметр: глубина снежного покрова — полтора. метра. Метра, ребятушки.

И опять компьютер взревел.

Я уточняю, что под снегом болота, которые не замерзают. На озерах тонкий лед. танк провалится. А еще под снегом — валуны гранитные. пошли танки и переломали катки, гусеницы порвали. И все это миллионами мин напичкано. Светлого времени в декабре совсем немного. Лес, непроходимый лес. Тайга. Линии горизонта нет. Артиллерия мало нам помогает, танки бесполезны, авиация сверху тоже ничего не видит.

Это все я компьютеру излагаю. Я к нему и с лаской, и с угрозами, но компьютер упрямый попался: БЕЗ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ НЕВОЗМОЖНО.

…Вывод: Красная Армия прорвала “Линию Маннергейма”, т. е. совершила невозможное. Четырежды невозможное. Такое было возможно только у нас. И только при товарище Сталине. И только после великого очищения армии: приказ не выполнен — расстрел на месте. Как расстрел командного состава 44-й стрелковой дивизии перед ее строем» (с. 211).

Здесь, пожалуй, надо прерваться. Перевести дух, а заодно ненадолго отлучиться в пункт 2 нашей повестки: фактологические нестыковки. Так уж получилось, что Л-Суворов на 10 лет раньше тоже писал про 44-ю стрелковую дивизию. Что она-де, запертая в Финляндии «на трех параллельных дорогах у трех взорванных мостов, за день боя потеряла весь командный состав»[233]. А Суворов™, стало быть, нас убеждает, что командный состав дивизии сохранился и вывел ее, разбитую и обмороженную, назад к своим. За что был расстрелян перед строем. Вне зависимости от того, как оно было на самом деле (в данном случае прав Суворов™), хорошо бы авторам как-то меж собой все-таки договориться.