— Да о чем, клянусь Шерлом, ты говоришь?

— Помнишь, сколько мы заработали на хердонской монополии? А тут ведь открываются возможности в тысячи раз большие: Луна. Луна, все ее сокровища, вся экономика и весь лунный рынок, несколько десятков миллионов душ, мы все просчитали, погляди. Во-первых, установить непосредственный торговый обмен. Мы обладаем огромным перевесом, годы занятий контрабандой, ведь ее большая часть проходила через НИБ. Такую позицию мы не можем потерять! Так вот, во-вторых: пускай Неург разрешит канцлеру открыть княжество для лунян. На портовых стенах поставим мачты для лунных ладей. Но, заметь, в настоящее время они контролируют перевозку на сто процентов, все аэростаты, способные достичь Луны, принадлежат им: эти их этхерические макины…Так что, в-третьих: нам нужно будет начать строить собственный этхерный флот. Я консультировался с софистесами из Воденбургской Академии. Они утверждают, будто бы это невозможно исполнить в земных сферах. Так что, для начала нужно будет возвести город на орбите, в сферах пыра и этхера; вот тут — держи — начальный проект, бюджет чисто прикидочный, вначале нужно будет переговорить с луня нами. Ага, а где же это та, Пепельная Дева, ну, та лысая чернавочка, что всюду за тобой ходила?

— Ей пришлось вернуться на Луну. Видишь ли, Кристофф, они не могут слишком долго находиться на Земле. То же самое касается всех этхерных макин. Всякая стихия стремится к своей сфере. Ураноиза срывается здесь из эпициклов. Лунные ладьи должны всякий раз заново настраиваться после каждого длительного визита в земных сферах. Так что умножь этот бюджет на два. Погоди-ка, покажи — мы и вправду располагаем таким капиталом?

— Можем располагать в любой момент. — Кристофф оскалил зубы пану Бербелеку. — Пройдешься по банкам, по аристократическим домам — и кто откажет Кратистоубийце? А потом еще и скажут тебе спасибо.

— Ага, так вот оно как должно выглядеть…!

— А что! — возмутился эстлос Ньюте. — Скажешь, что я предлагаю тебе плохие условия?… Вот тебе прогноз прибылей на двадцать лет. Видишь? Это твоя доля. Если все хорошо пойдет, мы сделаемся, наряду с каратистами, королями и старыми аристократами, самыми богатыми людьми в Европе!

— Богатство, ну да.

— Вот только не надо мне читать мораль! Помню, как лет десять с лишним назад ты сам меня благодарил, что научил тебя жадности.

— Но ведь это было десять с лишним лет назад.

— Так что? — взбесился Кристофф. — Хочешь сказать, что тебе наплевать на деньги?!

Кратистоубийца трахнул открытой ладонью по столешнице секретера, и эстлос Ньюте замолк, прибрал руки и съёжился на стуле.

— Успокойся, — тихо сказал пан Бербелек. — Я еще не принял никаких решений. Вижу, что какой-то наш корабль сейчас входит в порт; иди, займись-ка им. Бумаги оставь. Вечером встречаемся у Орифламме.

— Так. Хорошо. Прошу прощения.

Какое-то время пан Бербелек еще пытался читать письмо от Аврелии, даже вернулся к письму от Янны, который дошел до него с опозданием на месяц, потому что он тоже шел через Острог (в этом письме Янна так и не захотела указать причину, по которой так срочно решила разводить безголовцев в Земле Гаудата) — но все это не имело никакого смысла, он только скользил взглядом по буквам.

Мысли сами по себе сворачивали на политические головоломки, к развлечениям между каратистами, в которые за последнее время он столь крепко был ангажирован; дело в том, что уже формировался образ возможной коалиции, пустота, оставшаяся после Чернокнижника, должна была заполниться, а Кратистоубийца помогал вычертить новую карту кероса, и война с алдинатосами в этих переговорах была одной из козырных карт — те, что обещали помощь Иллее еще до падения Чернокнижника, теперь обладали лучшими позициями. Внезапно оказалось, что быть союзником Лунной Ведьмы выгодно, равно как и выгодно иметь Кратистоубийцу на своей стороне… Мысли стремились к этхерному военному флоту, собираемому на орбите Луны, к отрядам гыппырои, к Аврелии, Омиксосу и Иерокхарису, к Госпоже…

Конечно же, он знал, что разумный человек выбрал бы предложение князя или предложение Кристоффа, либо одну из тысяч безопасных альтернатив — и именно так должен поступить пан Бербелек.

Но — подумай только, Иероним — ты, который творил державы, короновал королей, разгромил империю Чернокнижника, ты, с кровью каратиста на руках, перед которым трясутся Силы — какая же Цель перед тобой сейчас? Спокойная, счастливая жизнь аристократа в этом купеческом городишке, огненноволосые детки, правление в игрушечном княжестве? Или, возможно, богатство, золото, еще больше золота, торговля, торговля, торговля — чернильные битвы, проводимые колоннами цифр.

Когда-то Кристофф подарил ему книгу кристианских писаний: по большей части, скучная история евреев и религиозные бла-бла-бла. Но не бывает книг, в которых не было бы хотя бы зерна мудрости:

Когда я был ребенком, то говорил как дитя, чувствовал как дитя, мыслил как дитя. Когда же стал мужчиной, избавился от всего детского.

Даже древние евреи знали законы Формы. Нельзя обмануть самого себя.

То есть, говорит как Кратистоубийца, чувствует как Кратистоубийца и мыслит как Кратистоубийца.

* * *

Лунарная криптомантия имела на Земле долгую и бесславную традицию, даже вавилонские астрологи не могли похвастаться здесь большими успехами. В свою очередь, лунные астрологи, более всего информированные, не имели причин (ни возможностей) предаваться наблюдениям Четвертого Лабиринта издали, так что нельзя было сослаться и на их опыт. Но пан Бербелек привез несколько старинных святилищных учебников из Библиотеки Лабиринта, разысканных для него Антидектесом Александрицем, и именно взятыми из них гравюрами он сейчас питался, наблюдая через хрустальную подзорную трубу с крыши портового бакхауза северный берег Утреннего Моря. Этой ночью как раз не было дождя, туман не заволакивал города, на небе не было туч — подобной оказии нельзя было пропустить. Подзорную трубу стратегос взял на время из Воденбургской Академии. Ее закрепили на массивном треножнике, пара доулосов перемещала бронзовые обручи, направляя оптикум в соответствии с указаниями пана Бербелека. Огни порта и кораблей немного мешали ему, потому приказал поставить с восточной стороны высокую ширму. Ветер ежесекундно дергал ее, шумно лопотал тканью, что тоже мешало. Вообще-то, в последнее время Кратистоубийцу раздражало практически все.

Кроме него и доулосов на плоской крыше располагались четверо хоррорных с заряженными жарлачами; они улеглись в углах, но графитовые доспехи даже в полном сиянии Луны не позволяли заметить силуэтов солдат.

Пан Бербелек только что послал за горячей кахвой и водкой. После двух часов наблюдений он все еще не приблизился к заключению. Он рассчитывал на то, что, может, решит сама Госпожа… Но, все равно, пан Бербелек не заснет, кошмары становились все более ядовитыми, в течение пары десятков минут после пробуждения он не мог произнести слова на любом людском языке; не хотелось ему засыпать. В Воденбурге прозвонили час ночи; стратегос вытянулся на ликотовом стульчике. Перемещения этхерных макин, приводящих в движение Лабиринт Иллеи, следовательно — и нынешняя форма Лабиринта — являлись непосредственным отражением флуктуаций морфы Госпожи. Антос Иллеи Жестокой расцветал над розовыми водами лунного моря в форме конфигурации располагавшихся на небе ураноизовых конструктов, это видели все луняне. Вся проблема состояла в правильной интерпретации этих форм. Разложенные на крыше бакхауза вокруг пана Бербелека книги содержали гравюры с картами Лабиринта, составленными в дни исключительно важных событий: великих триумфов и поражений Госпожи, рождения ее детей, смерти сына, первого нападения адинатосов и тому подобных. Пан Бербелек сидел, заложив руки на шее, ночной ветер перелистывал тяжелые листы лунных книг.