– Ваш посол мог его исказить.

– Того, кто изнасилует моруну, ждет безумие, а у того, кто убьет моруну, вымрет весь род. Правильно?

– Почти. – Малика накинула на голову чаруш. – Советники поверили?

– У нас другая вера, Эльямин. Мы не верим в проклятия.

– Можешь повернуться, – сказала Малика, надевая цепь. – Какой был смысл рассказывать о нём Хазираду?

– Чтобы выбрать палача.

Малика направила взгляд на Иштара:

– Это будет кто-то из моих людей?

– Да, Эльямин.

– Кто?

– Все трое, – сказал Иштар. Пересёк камеру и открыл двери.

Пройдя по коридору, освещённому керосиновыми лампами, и поднявшись по каменным ступеням со стоптанными краями, Малика схватила Иштара за локоть: от свежего воздуха закружилась голова, в глазах потемнело. Через несколько секунд удалось рассмотреть две тюремные машины-будки и автомобиль хазира с поднятым верхом. Слева находился Кеишраб, но гряда барханов закрывала вид на столицу. Справа тянулась ровная знойная пустыня, изборождённая следами ящериц и змей. Впереди, на горизонте, солнце клонилось к алому горному кряжу.

Водитель-воин распахнул дверцу, и Малика с Иштаром уселись на заднее сиденье. Тихо загудели моторы, машины покатили по дороге, огибая песчаные холмы.

– Хёск решил проверить, как действует проклятие на людей, которые в него верят? – промолвила Малика, стараясь не думать о суде и казни. Где-то в глубине души теплилась надежда, что до казни дело не дойдёт.

– Не знаю, не спрашивал,– ответил Иштар, глядя в окно и щурясь от солнца.

– Мои люди вас разочаруют.

– Потому что нет никакого проклятия?

– Потому что они приносили мне клятву верности и никогда её не нарушат. Вам придётся найти других палачей.

– Ты хорошо держишься.

Взирая на проплывающие за окном горы песка, Малика лишь усмехнулась: её колени трясутся от страха, ладони вспотели, в груди колотится сердце, и тяжело дышать.

Автомобиль вдруг свернул с дороги и, поднимая колёсами жёлтые пыльные фонтаны, полетел между холмами в сторону алых гор. Малика посмотрела в заднее стекло. Следом неслись тюремные машины.

– Куда мы едем?

– Ты всегда думала, что управляешь мной, – проговорил Иштар. – Но это не так, Эльямин. Просто наши желания порой совпадали.

– Не понимаю, о чём ты.

– Я сам хотел столкнуть Ракшаду с мёртвой точки. Хотел избавиться от предрассудков и устаревших традиций. Хотел очистить веру и воскресить истинную историю. Хотел, чтобы моё изваяние стояло в зале Хазирада рядом с изваянием моего предка. И всё, что я успел, – это казнить брата, провести несущественную реформу в армии и принять с десяток законов.

Малика покосилась на водителя: он либо глухонемой, либо верный до мозга костей. Татуировки на его руках доходили до плеч и заканчивались квадратными спиралями, выстроенными в один ряд. Это не водитель и не обычный воин – за рулём сидел командир воинского подразделения…

Малика сцепила пальцы в замок и зажала между коленями:

– Иштар! Куда ты меня везёшь?

– Недавно я думал: это начало, – продолжил он. – Убеждал себя не торопиться. А сегодня целый день думаю: это конец. Хазирад откатит Ракшаду назад, все мои начинания заглохнут, и моё имя станет нарицательным.

Автомобиль вдруг сделал резкий поворот, огибая бархан, и затормозил.

– Пересядь в ту машину, – сказал Иштар, указав кивком в лобовое стекло.

Немного наклонившись вбок и вытянув шею, Малика увидела необычный грузовик: небольшой кузов, приплюснутая кабина, широкие колёса. На фоне холма грузовик был почти незаметен, даже шины были песочного цвета. Рядом с ним навытяжку стояли воины.

– Мои люди отвезут тебя в Алую Пустыню, – промолвил Иштар. – В порту тебя ждёт мой корабль. Через две недели ты окажешься в Грасс-дэ-море.

Малика посмотрела в заднее окно на тюремные будки, перевела взгляд на Иштара:

– Ты хочешь, чтобы я сбежала?

– Неужели ты и правда думала, что я позволю казнить мою шабиру?

– А ты?

– Твоих людей я не смог вытащить, но постараюсь подарить им быструю смерть.

– А ты? – повторила Малика.

– Иди, Эльямин. У меня мало времени.

– Я никуда не пойду.

Открыв дверцу, Иштар выбрался из автомобиля и, грубо схватив Малику за руку, вытащил из салона:

– Сядь в кабину и исчезни!

– Нет!

Иштар наклонился к ней и зашипел, сквозь чаруш обдавая лицо горячим дыханием:

– Тебя будут медленно поджаривать на вертеле. Твоим людям разрешат избавить тебя от мучений, но перед этим выколют им глаза. Они истыкают тебя всю, пока попадут клинком в сердце. Ты о такой смерти мечтала?

– Ты даже не догадываешься, что сейчас сделал. Бэцель Иштар...

– Эльямин, у меня нет времени.

– Поехали. Нельзя опаздывать на суд, – сказала Малика и занесла ногу через порожек автомобиля.

– Шабира!

Держась за дверцу, Малика обернулась:

– Да, мой хазир!

– Ты идиотка.

– Знаю, – сказала Малика, улыбнувшись, и забралась в салон.

***

Автомобиль хазира – в сопровождении тюремных машин-будок – катил по притихшим улицам Кеишраба. Малика смотрела в окно и боялась спросить, куда делись обычные жители столицы и почему здесь столько воинов и религиозных служителей. Они стояли на перекрёстках и площадях, возле гостиниц и домов.

Несмотря на скопления мужчин – с обнажёнными торсами либо облачённых в фиолетовые одеяния – город казался опустошённым, покинутым.

Через час машины остановились перед зданием правосудия, окружённого воинами и жрецами. Заскрежетали и залязгали запоры на дверях будок, на землю спрыгнули тюремные надзиратели – они отличались от воинов более светлым оттенком кожи, сухощавым телосложением и отсутствием татуировок. Последнее свидетельствовало о том, что заключённых охраняют переселенцы из других Пустынь. В раннем детстве ракшадам наносят на запястья рисунок в виде сцепленных квадратных спиралей, и лишь потом их руки покрываются знаками, говорящими о роде занятий и положении в обществе.

Надзиратели быстро создали узкий коридор, ведущий от автомобиля хазира к двери здания. Однако Иштар покидать салон не торопился.

Замерев, Малика водила глазами туда-сюда. Сейчас особенно остро чувствовалось настроение людей, собравшихся возле здания суда. Священнослужители и воины словно не замечали друг друга – так не ведут себя соучастники общего дела. Они не враги, но и не друзья. Поведению тюремщиков вообще не было объяснений. Не возмутились, когда автомобиль хазира свернул с дороги и поехал в другую сторону от столицы. Не вмешались, когда шабира находилась в шаге от побега.