Адэр поднёс телефонную трубку к уху и, взглянув в записную книжку, набрал номер.

– Банк «Аграрий», – прозвучал приятный женский голос. – Операционный отдел. Чем могу помочь?

– Я хочу перечислить деньги на имя Иды Ламуз, – промолвил Адэр и посмотрел на Парня, вновь развалившегося на диване. – Но мой пёс умудрился пожевать газету, и теперь я не могу разобрать цифры. Вы не могли бы продиктовать мне номер счёта?

– Это против наших правил.

– Да-да, я знаю, – сказал Адэр, постукивая пальцами по столу. – Я живу в Грасс-дэ-море, и мне случайно попала в руки ваша региональная газета «Патриот». Там была статья про Иду Ламуз. Ей шестьдесят пять лет. Невзирая на возраст и плохое здоровье, она до сих пор разводит коров. Согласитесь, такие самоотверженные люди – редкость.

– Да, но я не могу…

– В статье был указан номер её счёта в вашем банке...

– Простите…

– Я звонил в редакцию этой газеты, хотел узнать, но нарвался на канцелярскую крысу. Эта крыса каждый день пьёт молоко, её дети пьют молоко, но думают, наверное, что молоко льётся с небес. Даже не верится, что я разговаривал с патриоткой аграрной страны… Пожалуйста… Я хочу поддержать Иду деньгами. От имени фермеров Грасс-дэ-мора.

– Оставайтесь на линии, – прозвучало в трубке после секундной заминки.

Перевернув страницу в записной книжке, Адэр взял ручку.

– Пожалуйста, повторите имя, – раздался женский голос.

– Моё? Тауш…

– Нет…

– А… понял-понял, – протараторил Адэр. – Ида Ламуз.

– Простите, но у нас нет клиентки с таким именем.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Адэр быстро перевернул страницу обратно:

– Банк «Аграрий»? Верно?

– Всё верно. Я на всякий случай проверила закрытые счета. Ида Ламуз никогда не была клиенткой нашего банка.

– Извините. Придётся снова звонить в газету, – сказал Адэр и повесил трубку.

Бросив ручку в стену, обхватил лоб ладонью. Лия Безбур соврала…

Не зная, что и думать, Адэр принялся складывать в папку отчёты советников – с ними он разберётся завтра. На глаза попался реестр объектов недвижимости. Государственная регистрационная служба обычно подавала эти сведения в начале года. Но когда происходили существенные изменения, служба направляла старшему советнику обновлённый реестр, и если Орэс Лаел замечал нечто необычное – перечень ложился на стол правителя.

Адэр взял сшитые листы. Чутьё заставило найти фамилию, произнесение которой уже вызывало оскомину – Безбур. Теперь у Мави не пять имений, а три; его супруга солгала и в этом. Два особняка с большими земельными наделами чета Безбур продала на прошлой неделе. Похоже, шантажисты взяли маркиза в тиски. Дело приняло серьёзный оборот.

Адэр снял с телефона трубку, набрал номер:

– Трой… Мне нужна твоя помощь.

***

Иштар положил на лежак пухлый свёрток:

– Переодевайся. – И уселся в кресло.

Стоя под решёткой, вмурованной в потолок, и рассматривая небо, Малика скривилась от скрипа деревянных ножек по полу, покрытому слоем песка. Уборку камеры обычно проводили поздно вечером, перед самым приходом хазира; к его появлению среди дня никто не был готов.

Вдохнув горячий воздух, Малика обхватила себя за плечи, пытаясь сохранить тепло внутри как можно дольше, но по спине уже забегали мурашки.

– Сегодня суд?

– Да. Ты проиграла, Эльямин.

Малика повернулась к Иштару. Серый плащ без вышивок, чёрные кожаные штаны, сапоги из шкуры серого льва. Небрежно-изящная поза, равнодушное лицо и холодный взгляд. Сними с Иштара плащ, вложи ему в руку металлический прут, замени кресло старым табуретом – и взору явится безжалостный ракшадский воин, который когда-то пришёл огласить приговор пленникам: ей и Адэру.

– Я почему-то не удивлена, – промолвила Малика и, приблизившись к лежаку, раскрыла свёрток. В нём оказались бархатная коробочка, белое платье и белая чаруш.

– Забыл принести туфли, – сказал Иштар. – В машине переобуешься.

Малика кивнула (неужели он думает, что её волнует обувь?) и заглянула в коробочку; внутри лежала цепь с кулоном в виде головы тигра.

– Почему цепь, а не зажим на шею?

– Потому что ты моя шабира, – ответил Иштар.

– Мне нужен зажим.

– Переодевайся. Нас ждут.

– Отвернись, – сказала Малика и принялась расстёгивать пуговицы на манжетах.

Иштар нехотя поднялся с кресла и отошёл к стене.

Спёртый воздух слега всколыхнулся, и до Малики долетел аромат лайма. Этот запах появлялся вечером, когда приходил Иштар, и вместе с ним исчезал на рассвете. Сквозь невидимые дверные зазоры упорно просачивалось зловоние немытых тел, испражнений и подгоревших лепёшек. Сверху, через решётку, струился жар, усиливая смрад. Малика с нетерпением ждала, когда же закончится день, чтобы вновь вдохнуть воздух с привкусом воли. И понимала, что выйдя отсюда, возненавидит этот запах.

– Я приспешница дьявола, а ты принёс мне одежду ангела, – сказала она, проведя пальцами по белому платью.

– Потому что ты ангел, который не смог понять меня, простить, принять и пройти со мной через всё.

– Ты помнишь...

Иштар оглянулся:

– Я всё помню.

– Отвернись, – повторила Малика.

– С тобой я обошёлся сурово, – сказал Иштар, уставившись в стену. – Я мог оставить тебя во дворце, но боялся, что ты выкинешь какую-нибудь глупость. Ты, как плохая дорога: одни ямы и кочки, – всё время держишь в напряжении. А у меня было много важных дел.

– Если ты извиняешься…

– Не извиняюсь, – перебил Иштар. – Я мог закрыть тебя в Приюте Теней, приставить к тебе надзирателей, и очень жалею, что не сделал этого раньше, когда ты начала злить Хёска.

– По-моему, он невзлюбил меня с первого дня, – сказала Малика и просунула голову в ворот платья.

– Сейчас бы ты была в Грасс-дэ-море. Вместе со своими стражами.

– Они в порядке?

– Да.

– Они будут на суде?

– Ты увидишься с ними позже. – Иштар немного помолчал. – Хёск прочёл советникам документ. Он нашёл его в архиве сразу после моей коронации.

– Что за документ?

– Отчёт нашего посла в Порубежье. Я о нём тебе говорил. Там идёт речь о проклятии жрицы морун, из-за которого началась охота на твой народ.

– Интересно… – промолвила Малика, затягивая волосы в узел на затылке. – И как звучит проклятие?

– Ты же знаешь.