– Думаешь, я сам за себя постоять не могу?

– Можешь, конечно, можешь, учитель. Атаман тоже мог. Паучиха могла. Книжник тот же. Мне продолжать?

– Тебе лучше подумать головой. Когда-то это выходило неплохо. Они погибли из-за того, что взяли в руки оружие. Я раньше считал, что, лишь поднимая вооруженную руку на простых людей, мы обрекаем себя на смерть. Какая-то хитрость в конструкции обучения. Не знаю, как ее исправить. А выходит, не суть, против кого ты оружие повернул. Пока оно у тебя в руке, ты уязвим. Понимая это, я никогда не возьму в руки даже простого кухонного ножа. И в этом параде блестящих лат нет никакой необходимости.

– Привыкай, учитель. Я ведь еще и глава тайного приказа, не только твой послушник. А значит, безопасность правителей города – моя прямая обязанность. Если что-то не нравится, можешь уволить меня. Теперь это тем более в твоей власти.

– Ладно, не пыли, Кислота. – Механик ободряюще улыбнулся, меняя гнев на милость. – Позапрошлая ночь вскрыла очень много наших слабостей. Работы – море-океан.

– И ты решил начать вот с этого? – хмуро спросил Кислота.

Они стояли на городской стене. Внизу собрался весь город. Наверно, разумнее было бы выпустить горожан наружу. Готовящееся зрелище получилось бы эффектнее. Но в целях безопасности городские ворота все еще оставались закрыты. Златомостцы заполнили все прилегающие улочки. Многие залезли на крыши, рискуя свалиться. Спиной к ним на гребне стены под охраной городской стражи и заморцев стояла цепочка связанных людей.

Имперцы. Взятые тайным приказом лазутчики, пленные егеря, жители Имперского квартала, сражавшиеся против Золотого Моста в ту злополучную ночь. Даже несколько человек из экипажей кораблей, паливших по городу. Механик сожалел, что никого из наемников не взяли живьем, да купцы-предатели где-то залегли на дно так, что даже тайный приказ не смог отыскать их.

– Это необходимо, – тихо сказал учитель. Но Кислота уже не воспринимал его слов как единственной истины.

– Они сдавались в обмен на обещание жизни, – напомнил он.

– Мы тоже пустили имперцев в свой город в обмен на обещание подчиняться нашим законам. Они напали коварно, без объявления войны. Мы ничем их не провоцировали. Это Император всячески ущемлял нас, а потом просто напал, когда понял, что заставить нас начать войну не получится.

– Вот и пусть это остается на их совести.

– При чем здесь совесть?

– Действительно ни при чем, – с неприкрытой досадой согласился Кислота. – Вот только, возможно, я служу не тому городу?

– Мне тоже не все здесь нравится, но другого у нас нет.

Их разговора не слышал никто. На площадке над Восточными воротами кроме Механика и его почетной стражи собрались советники Золотого Моста. Чуть поодаль замер Мятежник. Его сопровождали анты и лесные братья, а также трое старых учеников. Снаружи скопились купцы, которых вот уже второй день не пускали в Золотой Мост, простые путники. Многие считались подданными Империи. Правда, о новой войне они еще слыхом не слыхивали и теперь терялись в догадках, что же происходит. Что ж, когда откроют ворота, всех их ждет большой сюрприз. Одним из первых указов новоиспеченного Хранителя города стало распоряжение конфисковать имущество всех имперских купцов, приходящих в город, на нужды войны.

– Жители славного города Золотой Мост! – меж тем закричал Механик, обернувшись к собравшейся толпе.

Голос его звучал слишком громко для простого человеческого горла. Только простым человеком он давно уже не был. Шум стих. Все обратились в слух. Слов, произносимых схимником, невозможно игнорировать. Даже Кислота заметил, что прислушивается.

– Страшная беда постигла нас. Коварная Империя попыталась подлым ночным ударом захватить наш любимый город. Но агрессоров ждал жестокий отпор. Наши доблестные войска и не менее доблестное ополчение показало им и кучке предателей, кто истинный хозяин Золотого Моста. Нам осталось лишь свершить справедливое воздаяние. Наградить героев и наказать подлецов.

По знаку Механика к нему подвели одного из пленных. Тот был в простой рваной рубахе. На теле зияло несколько наскоро обработанных ран. Никаких знаков различия, и все же Кислота узнал его. Сотник корчевских егерей. Земляк Малышки и Бешеной. Возможно, они даже знали лично невысокого бородатого воина, гордо стоящего перед Механиком.

– Говори, презренный, каков был приказ, отданный вам Императором? – воскликнул Хранитель города.

Корчевец не смог сопротивляться приказу схимника и проговорил, как в полусне:

– Захватить стены, мосты через Кипень. Помочь удержать их до подхода основных сил три дня. Самим вести бой в городе малыми отрядами, ослабляя давление златомостцев на укрепленные позиции.

Кислота заметил следы многочисленных побоев. Видно, победители всласть поиздевались над пленным. Он отстраненно отметил, что за три дня могла подойти только кавалерия. Пехоте пришлось бы топать дольше. Непонятно, как Император собирался миновать обрыв над морем, который так хорошо простреливается с кораблей. А возможно, рассчитывал на своих сторонников внутри города и на неблагонадежность заморцев, чью верность он уже перекупал в том же Бочаге.

– Привести приговор в исполнение, – приказал Механик.

Возникла какая-то заминка. Толпа, ошеломленная его речью, не столько самими словами, сколько интонациями схимника, начала приходить в себя. Послышался ропот. Любители дармовых зрелищ начали все громче требовать прикончить «проклятых имперцев». Кто-то из наиболее сердобольных робко выкрикнул:

– Милости!

Крик подхватили, но он тут же потонул в возмущенных воплях златомостцев, жаждущих крови. «А ведь когда на их улицах гремел бой, большинство крикунов даже в окно не выглянуло», – с досадой подумал Кислота. К Механику подошел седоволосый полковник городской стражи.

– Господин Хранитель, – тихо зашептал он, – я извиняюсь, но мои люди – не палачи. Они не исполнят этого приказа. Пленных можно продать в рабство, пытать, чтобы добыть сведения, но не убивать. Если завтра мы попадем в плен к имперцам, с нами обойдутся так же. Господин, пощадите их.

– Так не сдавайтесь в плен! Пошел прочь, трус! – с гневом воскликнул Механик. – Брат, прикажи своим антам сделать это! Они здесь все равно чужие.

– Мы чужие, но не забыли, что такое честь. – Предводитель псеглавцев шагнул вперед. – Мы сражаемся с вооруженным врагом. Нет доблести казнить пленного.

– Ты смеешь перечить?!

– Смею, – гордо ответил ант. – Я не в твоей власти, Механик. Ты можешь всего лишь убить меня. Но, становясь псеглавцами, мы уже приняли смерть.

– Брат, твои ученики перечат мне!

– Их право, – развел руками Мятежник. – Мне тоже не по душе то, что ты затеял. Но в этом городе ты – власть. Вот и играй со своей властью, пока она не закончилась.

Народ не слышал этой перепалки, но даже самый тупой из стоящих внизу понял: что-то идет не так. И в это время раздался крик. Он прозвучал и резко оборвался. Еще один, и еще, и еще. Добровольные исполнители приговора нашлись среди заморцев. Имперцев сталкивали вниз с петлей на шее. Прошло не так много времени – и «гирлянды» покойников «украсили» стену и мосты через Кипень. Механик жестоко улыбнулся.