в сознании Сталина идеей укрепления военно-промышленного комплекса, столь мастерски воплощавшейся в жизнь Л. П. Берией и Г. М. Маленковым. Если осенью 1947 г. именно ленинградцы выступили с почином организовать Всесоюзное соцсоревнование за выполнение планов четвертой сталинской пятилетки (1946–1950) в четыре года, поддержанным всей страной, то и в феврале 1949 г. ленинградцы опять возглавили авангард советских трудящихся. 2 апреля 1949 г. вечерний выпуск «Последних известий» Ленинградского радио сообщал:

«Сегодня опубликовано письмо товарищу Сталину от работников промышленности, деятелей науки и техники города Ленинграда и Ленинградской области.

Этот документ нашел горячий отклик в сердцах всех ленинградцев. Он оживленно обсуждается на заводах и фабриках, в научно-исследовательских институтах и в высших учебных заведениях.

Многотысячная армия работников науки, техники и промышленности преисполнена решимости отдать все свои силы борьбе за превращение Ленинграда в город технического прогресса, высокой культуры социалистического производства.

Тесная связь и творческое содружество работников науки и производства – вот что является отныне законом нашего движения вперед по пути технического прогресса.

Трудящиеся Ленинграда выражают великому Сталину глубокую благодарность за отеческую заботу о Ленинграде.

Все ленинградцы – партийные и непартийные большевики – приложат свои силы и энергию для того, чтобы с честью выполнить поставленную задачу – идти в первых рядах борцов за технический прогресс, за построение коммунизма»[900].

Это письмо стало рубежом, наглядно демонстрирующим окончательную смену сталинского курса: от взлелеянной Сталиным удушающей ждановщины страна ценою ленинградской крови шла к еще более жестокому – бериевско-маленковскому военно-техническому прогрессу, окончательно иссушившему почву свободной мысли.

Этот документ, как и прежние постановления по идеологическим вопросам, мгновенно стал клонироваться во всех областях жизни. 23 апреля утренний выпуск Ленинградского радио сообщал:

«Вчера Правление Ленинградского отделения Союза советских писателей обсудило вопрос о задачах писателей в связи с письмом работников промышленности, деятелей науки и техники Ленинграда и Ленинградской области товарищу Сталину. С докладом выступил ответственный секретарь Правления товарищ Дементьев:

– Ленинграду, – сказал он, – выпала высокая честь стать одним из ведущих центров технического прогресса. Делом чести писателей Ленинграда является создание произведений, правдиво и ярко показывающих плодотворное содружество работников науки и производства. Ленинградские ученые, инженеры, стахановцы – новаторы производства – вот будущие герои новых книг. Борьба за отличное качество продукции означает для ленинградских писателей борьбу за высокое художественное достоинство повестей, романов, рассказов, очерков и стихотворений.

По обсужденному вопросу принято развернутое решение. Одобрена, в частности, инициатива секции поэтов, подготовляющей сборник стихотворений о труде новаторов производства. Подготавливается также сборник статей и очерков, в котором помимо писателей примут участие работники промышленности, деятели науки и техники.

В Доме писателя имени Маяковского систематически будут устраиваться встречи писателей с учеными, руководителями предприятий и новаторами производства, а также лекции деятелей науки и техники»[901].

Сверх того, что прозвучало в радиосообщении, А. Г. Дементьев сказал:

«Письмо в том числе направлено против так называемой академической науки, которая отгорожена от народа, которая замкнута в стенах кабинетов, оторвана от жизни ‹…›. Поэтому мы, несомненно, правильно сделали, когда ударили очень сильно по проявлениям космополитизма, антипатриотизма в критике, в самой литературе, по пережиткам эстетизма, формализма, аполитизма в некоторых произведениях некоторых наших литераторов, правильно, потому что это борьба за высокое качество нашей литературы. ‹…› Эта борьба против вредных, чуждых идейных влияний в литературе должна продолжаться с той же энергией, с той же принципиальностью и впоследствии»[902].

Открытое заседание ученого совета филологического факультета. Часть первая

Как и говорил Г. П. Бердников 30 марта на партсобрании, подготовка к Ученому совету проводилась серьезная – предпринимались все меры, чтобы не допустить ни реплик преподавателей, ни разномыслия среди студентов. Из четырех основных мишеней этого заседания Б. М. Эйхенбаум и М. К. Азадовский уже были прикованы к кровати и не могли присутствовать. Кроме того, Г. П. Бердников известил В. М. Жирмунского, а может быть, и не его одного, о грядущем избиении[903], но Виктор Максимович все равно пришел на заседание. Он понимал, что неявкой сделает себе только хуже; пришел и Г. А. Гуковский. Однозначно можно сказать: все они знали, что им предстоит претерпеть[904].

4 апреля побоище происходило в зале заседаний Ученого совета филологического факультета, вместить всех пришедших он не смог. Лишь на второй день публичная казнь будет перенесена в актовый зал университета – ректорат не хотел с самого начала выделять филологический факультет, поскольку 4–5 апреля проработки происходили не только там, но и на других факультетах, но имели строго одинаковую направленность. На историческом факультете это мероприятие именовалось как «Теоретическая конференция, посвященная вопросу борьбы с космополитизмом в исторической науке». Но все университетские мероприятия меркли в сравнении с мастерами слова, которые побивали своих самых знаменитых профессоров.

В связи с этим публичным поруганьем М. К. Азадовского, Г. А. Гуковского, В. М. Жирмунского и Б. М. Эйхенбаума вспоминаются слова В. Б. Шкловского, сказанные им в двадцатых годах своим оппонентам на одном из диспутов: «У вас армия и флот, а нас четыре человека. Так чего же вы беспокоитесь?»[905] Но беспокоились, притом серьезно: одним нужно было отчитаться перед партийным руководством на Старой площади, другим – освободить для себя теплые профессорские места.

Ольга Михайловна Фрейденберг записала 6 апреля:

«По всей стране идут еврейские погромы, но в “культурной” форме: кровь тела заменяется кровью сердца. Подвергают опозориванью деятелей культуры, у которых еврейские фамилии. Вчера и позавчера прошли погромы на нашем факультете. Нужно видеть “обстановку”: группы студентов снуют, роются в трудах профессоров‐евреев, подслушивают частные разговоры, шепчутся по углам. Их деловая спешка проходит на наших глазах.

В начале чистки произошла Ходынка. Толпы, тысячи студентов в жажде хлеба и зрелищ осадили большой зал заседанья. Выломали двери, разбили стекла. Озверев, не помня себя, они ломились в погоне за зрелищем моральной казни. Мне сделалось дурно, и меня увезли домой»[906].

Перейдем к ходу первого дня заседания. Декан Г. П. Бердников выступил с докладом «Задачи факультета в борьбе против космополитизма в литературоведении», после чего занял место в президиуме в качестве председательствующего. Поскольку сохранилась стенограмма лишь вводной части доклада – «Решения ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам и работа факультета»[907], то судить о тоне остальной части можно как по цитированному выше выступлению на партсобрании, так и по звучавшим на протяжении двух дней прениям. Но основное содержание доклада явно совпадало с докладом Н. С. Лебедева на партсобрании, поскольку оба доклада готовились общими усилиями. По-видимому, доклад декана был лишь еще более «заострен».

Первым