- А трупы? Почему ты притащила тело Макгрегора к нам в стаю?

- Да, собственно, по той же причине. Все в городе знают, как стайные относятся к Макклину и «Берлоге». Пока они грызли друг другу глотки и мерялись длиной члена, я продолжала спокойно заниматься своими делами. Они, вон, - Сэм мотнула головой в мою сторону, - даже тебя просрали. О, представляю рожу Макклина. Он себе этого не простит.

- При чем здесь отбеливатель?

- Чтобы не терять время, - спокойно пожала девушка плечами, снова будто поражаясь моей недогадливости.

- А на меня зачем напала? Зачем приходила в стаю?

- Я в стаю не приходила и технически на тебя не нападала. Это сделали Клиф и Сид – наркоши с двадцать второй, конечно же за дозу. В стаю пришла, чтобы Джефферсоны плотнее занялись Конардом, а на тебя… Клэр рассказала, мне кто ты и что умеешь. Я испугалась, что ты могла что-то почувствовать.

- Я ничего не почувствовала, - соврала, старательно строя из себя внимательную слушательницу. Вряд ли Клэр знает, на что именно я способна, так что… - Я плохо еще разбираюсь в чужих переживаниях, они для меня все как серая масса. Могу только вытягивать их.

- Что, Крис, - подмигнула вдруг Холден, - и в этом ты не у дел?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну как же, - сухие губы скривились в каком-то жалком подобии насмешливой улыбки, - все знают, что ты – самая слабая волчица стаи. Я поэтому и вколола тебе гораздо меньше, чем обычно. Скажи, ты чувствуешь своего зверя?

Я сделала вид, что испугалась, дернулась, уронив на пол банку с остатками коки, задушено пискнула.

- Ну вот, посмотри, что ты наделала, Крис, – Саманта сокрушенно покачала головой. – И чего ты так переживаешь? Мы ведь уже решили, что ты скоро умрешь. А мне придется убирать. Испортила отличный ковер.

- Конард достанет тебя, - пробормотала все еще «испуганно». – Его парни…

- О, нет… - не дала мне договорить волчица. – Макклин придет один. Ему просто некого с собой взять. Все в «Берлоге».

- Ну да, - кивнула. - Ты все продумала. Я бы так не смогла, - проговорила совсем тихо, видя, как глаза Саманты наполняются самодовольством.

Правда, кое в чем она права. Я пусть и слабая, но все же волчица, а вот она перекидываться не может, инстинкты в ней слишком слабы.

- Тебе еще что-нибудь нужно? – участие девушки было искренним. Возможно, так она старалась скрасить мои последние часы… или минуты.

Я отрицательно помотала головой. Все, что мне надо было, Холден уже растрепала. Теперь надо от нее как-то избавиться. Пока она здесь, смотрит, контролирует меня, обернуться будет проблематично.

Я опять попробовала выпустить клыки. Получилось уже легче и быстрее, но все равно не достаточно.

Давай же, милая, приходи в себя. Нам надо выбираться отсюда.

- Хорошо. Я тогда пойду, проверю ребят, - улыбнулась девушка заговорщицки.

- Каких ребят? – не смогла сдержаться я.

- Ну ты же не думаешь, что я не подстраховалась, правда? За дорогой смотрят мои самые верные и самые пропащие торчки. Они предупредят меня о приезде Макклина, и они же свернут шею тому, кого он притащит. Если притащит. Они очень послушные, потому что очень хотят получить свою дозу.

Саманта расхохоталась и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Я не услышала ни поворота ключа в замке, ни щелчка, ничего.

Длинно выдохнула, прикрыв глаза вдохнула.

Выпустила все-таки клыки и когти. Тело отозвалось дрожью и болью на это простое действие, но волчица стала еще ближе. Испарина выступила на лбу, на миг перед глазами все поплыло.

Сэм уверена, что мне не перекинуться, Сэм уверена, что животное во мне спит.

А я не слышала голосов на улице. Ни сейчас, ни когда только очнулась. Значит, ее ручные волки достаточно далеко. А мне нельзя больше терять времени.

Я осторожно опустилась на пол, расслабила каждую мышцу, поджав под себя ноги, старалась не обращать внимания на боль в запястьях и лодыжках, на ноющее чувство в затылке, на мушки перед глазами и запах пыли, забивающий нос и горло. Хотя в какой-то момент захотелось скулить, так сильно ударило в виски.

Зато теперь мне стал понятен тот сон.

Казалось, это было тысячу лет назад.

Мой зверь смог почувствовать и понять то, что не удалось почувствовать и понять мне-человеку. Темная фигура в моей же комнате, разглядывающая мои фотографии. Это Саманта – тот волк без души. Она жаждет жизни и смерти. Жизни для мудака Арчи, и смерти для Макклина.

Жаль, что я не смога понять этого раньше. Очень жаль. 

Ладно, хорош рефлексировать, пора уже что-то делать.

И я сконцентрировалась на волчице, на злости, на том, чтобы ощущать только зверя и ярость.

Выкрутило и дернуло в этот раз сначала шею, изменились позвонки, прорвав кожу, как тонкий пергамент.

Потом руки и ноги: вздулись вены, выгнуло кости, наручники еще больше впились в запястья и лодыжки, сильнее запахло кровью.

Вывернуло лопатки, вдоль всего позвоночника прошла дрожь и треснула одежда. Хрустнула несколько раз челюсть: ломались кости, тут же меняясь и срастаясь заново.

Из груди рвался вой. Жалобный, жалкий скулеж. Рвался настолько отчаянно, что пришлось впиться когтями в пол.

Волчица брыкалась и билась внутри меня, натягивая кожу и мышцы, хотела выбраться наружу почти так же отчаянно, как я – выпустить ее. И казалось, что для этого ей не хватает именно этого звука – воя.

Давай же.

Выходи.

Меня пригнуло к полу, мерзко кракнули кости бедра, увеличиваясь, прогибаясь, потом – голени и спина.

Ну же…

В теле взрослого, здорового человека двести шесть костей.  И каждая из них сейчас менялась. Не как обычно – легко и почти незаметно, а будто впервые. Долго. То растягиваясь, то сжимаясь, то останавливаясь.

Господи, что ж за хрень Саманта мне вколола?

Наручники свалились с задних полностью изменившихся лап, увеличилась грудная клетка, стали больше легкие, изменилась гортань.

Наконец-то наручники свалились и с передних лап.

А меня продолжало ломать.

Я свалилась на пол, извивалась и дергалась, задыхалась от боли и нехватки воздуха, стучало в висках так сильно, что казалось, голову разорвет и ошметки моих же мозгов забрызгают убогую обстановку.

В тех местах, где тело еще не успело покрыться шерстью, кожу натянули и прорвали слишком большие кости.

Еще немного, давай!

Меня сжало, будто бетонной плитой придавило, размазало по полу, расплющило органы. А потом волчица наконец-то заняла положенное ей место. Рубашка порвалась на двое и застряла на передних лапах, майка обмоталась вокруг шеи, шорты нелепо висели на заднице.