Однако у нас нет никакой информации о том, чем закончился этот роман.3

В Хэйане небесный правитель Коко не уделял внимания государственным делам. Мотоцунэ оставался в должности кампаку, держа бразды правления. Впервые кампаку открыто правил за императора, который был уже взрослым на момент коронации. Это был переломный момент в истории данной должности, которую никогда официально не учреждали и не разрешали, и которая была обязана своим существованием только амбициям и энергии единственной семьи. Несомненное доминирование Мотоцунэ сохранялось ещё три года, пока Коко не умер.4

Его наследником стал сын, которому исполнился 21 год – небесный правитель Уда. Он сразу начал осторожные, но решительные действия по возвращению власти из рук министра в свои. После смерти Коко Мотоцунэ предложил свою отставку с поста кампаку – как и отставка всего персонала Белого дома после окончания срока президента США, это был чисто церемониальный жест, стандартный прием в политике Японии. Уда должен был принять отставку, а затем, также по традиции, вновь назначить Мотоцунэ своим кампаку.

Отставку Уда принял, но затем нарушил традицию. Он не осмелился рассердить могущественный клан Фудзивара, отказавшись вновь назначить Мотоцунэ. Вместо этого он отправил Мотоцунэ официальное письмо, в котором предложил ему стать не кампаку, но ако, «главным министром» в новой администрации.

Титул ако был древним и почётным, но в основном символическим. Мотоцунэ настолько разгневался, что объявил забастовку. Ведь он всё ещё оставался главным министром, и пока он отказывался подписывать документы или отвечать на прошения, придворные дела замерли.

Почти год Уда противостоял растущему давлению со стороны придворных чиновников, настаивавших на том, чтобы удовлетворить Мотоцунэ, вернув ему титул кампаку. Придворные дела всё больше запутывались, а придворные учёные спорили со всё большим накалом страстей, является ли титул ако оскорблением. В своём дневнике Уда записал: «Все дела государства, крупные и мелкие, страдали из-за этого, все провинции и министерства жаловались, не прекращая».5

Наконец в ноябре 888 года Уда был вынужден сдаться. Он заявил, что идея с постом ако принадлежала его секретарю, учёному Хироми. Уда сказал, что Хироми неправильно истолковал его намерения и написал неправильный титул. Это было всё, что он мог сделать для сохранения лица. Испытав лишь некоторое смущение, оборвав карьеру Хироми, Мотоцунэ с достоинством принял назначение на пост кампаку и вновь стал подписывать документы.6

Могущественный представитель клана Фудзивара доказал, что последнее слово при дворе принадлежит ему, а не императору. Однако даже Мотоцунэ не мог жить вечно. Несколькими годами ранее поэт Аривара-но Нарихира – человек царственной крови[151], дальний родственник небесного правителя Камму, который не поладил с Фудзивара и пережил полный крах своих чаяний при дворе, – огласил надежды врагов, что старость и смерть наконец завершат погоню Мотоцунэ за властью:

В 891 году его надежды оправдались. Мотоцунэ под предлогом ухудшающегося здоровья подал в отставку с поста кампаку и умер через несколько недель.

Мятеж Масокадо

Старшему сыну Мотоцунэ, Токихире, едва исполнился 21 год, и Уда отказался дать ему или ещё кому-нибудь другому титул кампаку. Он оставил этот пост незанятым и назначил членов других кланов на как можно большее количество других государственных постов. Он не мог игнорировать Токихиру, но дал ему малозначительный пост и не возлагал на него надежд. Его наиболее доверенным советником был Сугавара-но Митидзанэ, поэт без громкой родословной, но талантливый ученый. Митидзанэ было под пятьдесят, он имел опыт управления провинциями и завоевал благодарность Уды, выступив в защиту секретаря Хироми во время первого конфликта с Мотоцунэ.8

Уда натерпелся достаточно унижений от Мотоцунэ и хорошо запомнил, во что обходится открытое противодействие амбициям клана Фудзивара. В течение следующих десяти лет он постепенно повышал ранг сына Мотоцунэ при дворе, но с той же скоростью повышал в звании и Митидзанэ. К 896 году эти два человека занимали высшие должности при его дворе.

Тем временем небесный правитель трудился над улучшением отношений между Хэйаном и другими провинциями. Зная, что аристократы в дальних областях страны собирают налоги якобы для казны, но оставляют их себе, он издал несколько указов, предотвращающих захват аристократами земель подвластных им крестьян. Когда эти реформы вступили в действие, он отрёкся от трона.9

Ему исполнился только 31 год, и отречение было рискованным и отважным поступком. Его старшему сыну Дайго исполнилось тринадцать лет, и он мог править без поддержки сэссё. Сойдя с престола и позволив короновать своего сына, Уда мог проследить за передачей власти. В любом случае отказываться от власти он не собирался. Хоть он и совершил формальные шаги, сняв императорские одежды, начав изучать буддизм и удалившись в монастырь, он продолжал следить за придворной политикой так строго, что заработал прозвище «Монастырский император». На самом деле император-монах имел свой двор, стражу, придворных.

Действующий японский император был сильно стеснён в своем поведении ритуальными и религиозными ограничениями и табу как верховный жрец синто, а также придворным церемониалом как глава империи. Отрёкшийся же император обладал гораздо большей свободой действий. Его борьба против засилья Фудзивара не была нацелена на возвращение небесному правителю реальной власти. Позиция императора оставалась пассивной, хоть и жизненно необходимой для соблюдения традиций и связи народа с божественным. Его борьба велась против амбиций одной семьи, и он поставил Митидзанэ во главе этой борьбы.

Эта ситуация не устраивала Митидзанэ. В 899 году, через два года после отречения Уды от трона, он попросил, чтобы новый небесный правитель Дайго позволил ему уйти в отставку. Он знал, что против него готовится заговор во главе с Фудзивара-но Токи-хирой, и боялся.10