В числе трудоспособного населения работающих имеется 426,8 тыс. человек, или 97,0 % к общему количеству трудоспособного населения обоего пола…

IV. Население, не работающее в государственных предприятиях

и учреждениях

Неработающего населения имеется 106,8 тыс. человек, в том числе:

а) дети до 16-летнего возраста – 80,3 тыс. чел.

б) взрослое нетрудоспособное население (мужчины в возрасте 60 лет и женщины старше 55 лет) – 12,9 тыс. чел.

в) взрослое трудоспособное население (мужчины в возрасте 16-60 лет, женщины в возрасте 16-55 лет) – 13,6 тыс. чел…

Состав неработающих – это в основном учащиеся средних школ (примерно 2000 чел.), инвалиды и женщины, имеющие детей в возрасте до 8 лет.

Лиц, подлежащих привлечению к работе в государственных предприятиях и учреждениях, но не работающих, в июне с. г. было примерно 940 человек…

Начальник Городского бюро продовольственных и промтоварных карточек Трифонов

Начальник сектора контингентов Громова

Ленинград в осаде. Сб. документов и материалов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944 / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. СПб., 1995. С. 346–349.

Глава седьмая. Л. А. Говоров: «Действия волховского фронта не привлекли на себя оперативных резервов противника…» (июль 1943 г.)

В июле 1943 г. были в очередной раз похоронены надежды ленинградцев на скорое прекращение варварских обстрелов: в этом месяце по городу было выпущено почти 7 тыс. снарядов, в результате чего было убито 210 человек и ранен 921[836]. С первых же дней июля Ленинград почти ежедневно подвергался массированным обстрелам противника. 2 июля в городе разорвалось более 400 снарядов. Осколками снаряда, разорвавшегося у Витебского вокзала, были убиты 3 человека и ранено 16. Жертвами обстрелов в этот день стали посетители нескольких столовых, а также ленинградцы, проживавшие на Международном проспекте, Заставской и Ломаной улицах. Всего 2 июля 1943 г. было убито 23 ленинградца и 97 ранено[837].17 июля 1943 г. дальнобойная артиллерия противника выпустила по городу 453 снаряда, большая их часть разорвалась в центральных районах. С раннего утра, когда ленинградцы спешили на работу, вражеские снаряды рвались один за другим на пересечении Литейного проспекта и улиц Воинова, Чайковского, Жуковского, Петра Лаврова, Каляева, а в течение дня – на перекрестках улиц Радищева и Некрасова, Салтыкова-Щедрина и Радищева, Потемкинской и Салтыкова-Щедрина. 17 июля в Ленинграде погибло 28 и было ранено 128 человек[838].

Варварские обстрелы Ленинграда в июле 1943 г. упоминаются во многих блокадных дневниках. Вечером 24 июля 1943 г. В. М. Инбер записала в своем дневнике: «Грозный день! У немцев сейчас, совершенно явственно, новая тактика: множество кратких обстрелов. Этим достигается большое количество жертв, ведь первый снаряд всегда самый смертоносный, потому что неожиданный. Кроме того, при таких обстрелах труднее засечь батареи. Вчера к нашему травматологическому пункту (это как раз против моего окна) подъехал грузовик-генератор, не санитарный, а простой, полный раненых, которых он подобрал на улице… Какой кровавый день! Сейчас опять грузовик, полный трупов. Из-под брезента видны обнажившиеся кости ног. В прозрачном свете белой ночи все это ясно видно. Грузовик подъехал было к травматологическому, но вышел дежурный врач, заглянул под брезент, махнул рукой. И девушка-шофер двинулась к прозекторской. Врачебной помощи там уже никому не требовалось…»[839] Фактически ежедневные артиллерийские обстрелы держали население осажденного города в постоянном нервном напряжении. Известная театральная деятельница Л. В. Шапорина признавалась в своем дневнике 26 июля 1943 г. «Устала я зверски, и, мне кажется, не столько от писания декораций, сколько от ужасающих обстрелов 24,25-го и сегодняшнего утра. Будят в 4 утра, и все время находишься в напряженном состоянии – ожидания смерти. Идешь за хлебом, пишешь декорации – слышишь залп. В меня или не в меня? Свист – значит, перелет»[840].

Однако в условиях города-фронта, каким Ленинград продолжал оставаться и после прорыва его блокады, варварские обстрелы не должны были стать препятствием для выполнения программы по выпуску вооружения, боеприпасов, приборов и армейского снаряжения. В июле 1943 г. в городе работали 212 предприятий союзного и республиканского значения, наиболее крупные из которых получили в последние месяцы от Государственного Комитета Обороны задания на выпуск не только военной продукции для Ленинградского фронта, но и для потребностей народного хозяйства страны[841]. Вместе с тем к этому времени в работе ленинградской промышленности стали отчетливо проявляться сдерживающие факторы развития, связанные с ее изолированностью от промышленного производства страны. Ведь руководство, планирование и материальное обеспечение ленинградских предприятий осуществлялось в основном за счет мобилизации внутренних средств и материальных ресурсов города, планы по выпуску вооружения и боеприпасов утверждались Военным Советом Ленинградского фронта и бюро городского комитета ВКП (б), ими же осуществлялся контроль за их выполнением.

Осознавая настоятельную потребность преодолеть хозяйственную изоляцию города-фронта, ленинградские областной и городской комитеты ВКП (б) обратились в июле 1943 г. к заместителю председателя Государственного Комитета Обороны В. М. Молотову и председателю Государственной Плановой Комиссии СНК СССР Н. А. Вознесенскому с просьбой о включении ленинградской промышленности в народнохозяйственный план страны[842]. В этом совершенно секретном документе, адресованном двум весьма влиятельным государственным деятелям, приводились наиболее существенные сведения о состоянии ленинградской промышленности и производимой ею продукции, рабочих и инженерно-технических кадрах, которые должны были убедить высокие инстанции в целесообразности этой меры. При этом в документе подчеркивалось, что оставшиеся квалифицированные рабочие и инженеры сумели за время блокады обучить новые кадры, преимущественно женщин и молодежь, которые с успехом работают на заводах и фабриках, что позволяет решать дальнейшие задачи промышленности, не прибегая к завозу рабочей силы с Большой земли. В записке ленинградских партийных руководителей обращалось особое внимание на то, что промышленность города после эвакуации большого количества станков и оборудования вглубь страны располагает еще достаточным парком оборудования и при условии прекращения его дальнейшего вывоза из Ленинграда будет иметь возможность расширять и дальше свои производственные мощности. В самом деле, на ленинградских предприятиях оставалось еще 20 тыс. металлообрабатывающих станков, 360 прессов, 205 молотов, 90 вагранок, 11 электропечей, 7 мартеновских печей, 18 прокатных станов. Энергетическое хозяйство города к июлю 1943 г. располагало мощностями в рабочем состоянии до 150 тыс. кВт, в то время как потребность – максимум на 20 июля 1943 г. – составляла 60 тыс. кВт. Таким образом, резерв мощности в случае обеспечения топливом в 2,5 раза превышал текущую потребность города в электроэнергии[843].

Признавая, что положение с обеспечением работы промышленности основным сырьем и материалами значительно сложнее (ленинградские предприятия в течение двух лет работали на имеющихся запасах, не прибегая до последнего времени к завозу извне), авторы записки считали, что в условиях дальнейшей мобилизации внутренних резервов и завоза недостающих исходных материалов выпуск продук ции ленинградской промышленности, при сравнительно разнообразной освоенной номенклатуре (более 400 наименований), может быть значительно увеличен и расширен, если ленинградские