Они прыгают в немецкие окопы у железнодорожной насыпи под Погостьем, где гибнут один за другим. Им удается вклиниться в немецкую оборону по фронту на 250 метров и в глубину на 400 метров, но затем они погибают под перекрестным огнем»[859].

Вместе с тем и противник понес 22 июля 1943 г. существенные потери. Особенно большие потери были в 23-й пехотной дивизии, на фланге которой было уничтожено до 80 % блиндажей и огневых точек. Оборона 23-й пехотной дивизии была прорвана на ее левом и правом флангах – вдоль р. Невы и треугольника железных дорог. Немецкое командование оценило силы атакующих в пять-шесть дивизий, хотя в действительности это были две гвардейские дивизии, которые по своей численности едва составляли половину дивизии противника. Наибольших успехов в первый день наступления добился 131-й гвардейский стрелковый полк, который, начав выдвижение до окончания артиллерийской подготовки, сумел захватить опорный пункт противника в районе треугольника железных дорог. И только к середине дня продвижение батальонов 131-го гвардейского полка было остановлено[860].

Первоначально успех сопутствовал и действиям 43-й стрелковой дивизии, два батальона которой прорвались в глубину обороны противника и вышли прямо к штабу 23-го пехотного полка немцев южнее бывшего села Синявино. И только брошенные противником в бой резервы – саперы, самокатный взвод и штурмовые орудия – позволили восстановить прежнее положение. К сожалению, успех батальонов 43-й стрелковой дивизии не был поддержан соседними дивизиями[861].

Кровопролитные бои за Синявинские высоты шли до конца июля 1943 г. 25 июля 1943 г. бессмертный подвиг Александра Матросова повторил в бою у Синявинских высот старший сержант 147-го стрелкового полка казах С. Б. Баймагамбетов. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза[862]. Героически сражалась с фашистами окруженная западнее железнодорожного треугольника группа бойцов 129-го гвардейского стрелкового полка вместе со своим командиром майором Н. Кузнецовым. Группе удалось закрепиться в захваченном опорном пункте противника, сохранив при этом радиосвязь со штабом дивизии. Несколько раз за день немцы безуспешно пытались выбить оттуда советских бойцов. 1 августа 1943 г. был смертельно ранен их командир Н. Кузнецов, вместе с ним за сутки погибла и половина продолжавшей драться насмерть группы гвардейцев. Только ранним утром 2 августа к окруженной группе пробились автоматчики из 19-го стрелкового полка и разведчики. В течение дня оставшаяся часть группы вместе с присоединившимися к ней автоматчиками и разведчиками отразила восемь контратак немецкой пехоты, поддержанной танками. К утру 3 августа, когда патроны были на исходе, было принято решение выходить их окружения. Из 214 бойцов остались в живых и вышли из окружения всего 30 человек[863].

Хотя боевые действия ударных группировок Ленинградского и Волховского фронтов продолжались и в августе 1943 г., их относительная неудача определилась уже в первую неделю июльского наступления, в ходе которого нашим войскам не удалось захватить Синявинские высоты и овладеть железнодорожным узлом станции Мга. Однако и запланированная немецким командованием операция «Паркплац» была сорвана, но в первую очередь из-за провала операции «Цитадель». Потери наших войск были весьма значительными. Только 67-я армия, по оценкам своего штаба, с 22 июля по 22 августа 1943 г. потеряла почти 48 тыс. человек. Общие же потери войск Ленинградского и Волховского фронтов составили свыше 70 тыс. человек. Действовавшая против них 18-я армия группы армий «Север» потеряла за этот период 20 тыс. человек[864].

21 августа 1943 г. командующий войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоров направил в Ставку Верховного Главнокомандования доклад, в котором попытался ответить на неизбежный вопрос: почему наступательная операция Ленинградского фронта по прорыву укрепленной полосы противника на синявинском направлении с самого начала приняла «совершенно особый по упорству боев характер»? Как подчеркивалось в этом докладе, «основной и главной причиной, определившей особый характер операции, явилась способность противника к непрерывному восстановлению обороны путем последовательной смены по мере уничтожения дивизий одного обороняющего эшелона дивизиями второго, затем третьего эшелона и т. д.»[865]. В числе других факторов, повлиявших на особый характер операции, в докладе назывались «исключительная пехотная и огневая плотность обороны» противника, а также «особо трудные условия местности и развитая инженерная оборона». Вместе с тем командующий войсками Ленинградского фронта не мог не отметить, что способность противника к непрерывному восстановлению обороны на синявинском направлении была «обусловлена неоправдавшимся расчетом на взаимодействие с соседним Волховским фронтом», действия которого, по его мнению, «не привлекли на себя оперативных резервов противника»[866]. Высказываясь за продолжение операции по уничтожению третьего и четвертого эшелонов обороны противника, Л. А. Говоров признавал, что возможности Ленинградского фронта без его пополнения живой силой и снарядами не позволяют выполнить эту задачу[867].

22 августа 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования направила командующим войсками Волховского и Ленинградского фронтов подписанную И. Сталиным и А. Антоновым Директиву, в которой говорилось: «В связи со сложившейся обстановкой на Ленинградском и Волховском фронтах и учитывая, что в процессе операции войска этих фронтов привлекли на себя значительные оперативные резервы противника, нанесли его войскам тяжелые поражения и тем самым выполнили часть возложенной на эти фронты задачи, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: 1. Дальнейшее наступление с 22 августа прекратить. 2. Перейти к жесткой обороне на всех участках фронта, имея задачей прочно удерживать занимаемые рубежи. Все войсковые соединения пополнить за счет ресурсов фронта, создать на главных направлениях резервы и готовить войска к наступательным действиям»[868].

В то время как войска Ленинградского и Волховского фронтов вели ожесточенные бои, чтобы сорвать планы немецко-фашистского командования в отношении Ленинграда, его население готовилось к новым испытаниям. «В последнее время в некоторых районах города возобновилось устройство прочных бетонированных бойниц (ДОТ) на перекрестках центральных улиц, в домах, выходящих против улицы, – записал 21 июля 1943 г. в своем дневнике Н. П. Горшков. – Строят в большинстве случаев военные моряки. Опасность прорыва в город еще не миновала, но враги будут истреблены на улицах города, где каждый дом – крепость, хотя бы ворвалось их миллион человек»[869]. О начавшейся новой наступательной операции наших войск на ленинградском направлении население города-фронта могло догадываться лишь по усилившейся отдаленной артиллерийской стрельбе. И только спустя несколько дней об этом появилась утешительная и вместе с тем осторожная официальная информация. Н. П. Горшков 28 июля писал: «Сегодня сообщается, что на Ленинградском фронте в районе ст. Мга с севера и с востока идут бои, в результате которых наши части улучшили свои позиции. Вчера в городе циркулировал слух, что ст. Мга взята нашими войсками. Кроме того, передают, что успехи имеются у Синявино, у Петергофа и ст. Вырица. Будем ждать подтверждения и этих слухов»[870]. Увы, ждать пришлось еще несколько месяцев.

Однако состояние постоянной мобилизации ленинградцев на решение важнейших задач, связанных с обороной