предприятия станут работать под непосредственным руководством своих наркоматов. Пока же, признавалось в этой записке, «со стороны наркоматов совершенно отсутствует необходимое технологическое руководство, обмен опытом и перенесение передовой технологии, освоенной на заводах страны»[844].

В заключение партийные руководители Ленинграда считали важным подчеркнуть, что «ленинградские предприятия уже включаются в общий план народного хозяйства, утвержденный Государственным Комитетом Обороны, и планирование их работы без участия наркоматов было бы неправильным, а потому дальнейшую работу предприятий в отрыве от наркоматов, без конкретной с их стороны помощи и оперативного руководства в настоящих условиях города надо считать нецелесообразной»[845].

23 июля 1943 г. Ленинградский горком ВКП(б) собрал специальное совещание, на котором обсуждалась самая актуальная для города-фронта проблема – производство боеприпасов. Отдавая должное героическому труду ленинградских рабочих, выпускавших в экстремальных условиях снаряды для фронта, вместе с тем нельзя не отметить, что к середине 1943 г. сам город удовлетворял текущую потребность Ленинградского фронта в боеприпасах лишь на 10-15 %[846]. Поэтому на это совещание в Смольном были приглашены практически все директора и секретари партийных организаций предприятий, занимавшихся производством боеприпасов, а также многие инженеры и мастера. Доклад секретаря горкома партии по оборонной промышленности М. В. Басова был созвучен тем задачам, которые ставились партийными руководителями Ленинграда в записке, адресованной В. М. Молотову и Н. А. Вознесенскому. «Прорыв блокады значительно облегчил дело снабжения Ленинграда продовольствием и топливом и создал более благоприятные условия для производства, – говорил докладчик. – Для промышленных предприятий Ленинграда в настоящее время созданы все предпосылки для более строгой и организованной работы по плану, ритмично, по заранее составленному графику. Работать по графику, ритмично – это значит сдавать фронту готовую продукцию».[847] Оценивая новизну высказанных в докладе мыслей, автор уникальной работы «Снаряды для фронта» В. И. Демидов писал, что «к июлю 1943 года абсолютное большинство хозяйственных и партийных руководителей ленинградской промышленности уже года полтора не слышали таких слов, как „суточный“, и, тем более, „часовой график“, „ритмичность“, „себестоимость“… Планы, конечно, были, но они почти все время корректировались оперативными заданиями, лимитом электроэнергии, топлива…»[848]

Как подтвердилось на прошедшем 23 июля 1943 г. совещании в Смольном, одним из сдерживающих факторов увеличения производства боеприпасов на ленинградских предприятиях был дефицит рабочей силы, в особенности квалифицированных кадров. В принятом горкомом партии постановлении «Об укреплении рабочей силой наиболее важных отраслей народного хозяйства г. Ленинграда» намечалось перевести в месячный срок на ведущие оборонные заводы, в топливные, погрузо-разгрузочные и ремонтно-восстановительные организации до 13 тыс. человек. Для этого пришлось пойти на второе за время блокады перераспределение рабочих кадров, законсервировать целый ряд предприятий, объединить и ликвидировать десятки различных артелей, проектных организаций и контор, сократить управленческий аппарат. Почти 1,5 тыс. рабочих вернулись на свои заводы из формирований МПВО[849]. Комсомольцы Адмиралтейского завода выступили инициаторами пересмотра производственных норм, и вскоре к ним присоединились комсомольцы и все рабочие почти 60 предприятий города-фронта[850].

Большую помощь ленинградским предприятиям в совершенствовании и увеличении производства боеприпасов оказало созданное в июле 1943 г. при Доме ученых им. М. Горького Бюро научной и научно-технической помощи городу и флоту[851]. За короткое время Бюро привлекло к своей деятельности около 100 высококвалифицированных специалистов почти по всем отраслям науки и техники. По заданию Бюро были сконструированы станки-полуавтоматы для производства боеприпасов, предложены новые способы обработки металлов. Заводам была оказана реальная помощь во внедрении ускоренных методов химического анализа металла, в получении охлаждающих и смазывающих эмульсий для металлообрабатывающих станков, в решении задачи по замене многих дефицитных материалов. Привлеченные Бюро специалисты обследовали энергетическое хозяйство ряда ведущих ленинградских предприятий и предложили конкретные меры по усилению эффективности его эксплуатации[852].

В то время как в самом городе-фронте шла мобилизация всех сил и ресурсов для производства боеприпасов, войска Ленинградского и Волховского фронтов в соответствии с Директивой Ставки Верховного Главнокомандования готовились к новой наступательной операции, главная задача которой была прежняя – окружить и уничтожить Синявинско-Мгинскую группировку противника. Современный исследователь В. А. Мосунов на основании анализа доступных сегодня источников, в том числе и немецких, справедливо полагает, что «нашим частям противостояла очень сильная группировка противника…» Общая численность 18-й армии группы армий «Север» к лету 1943 г. составляла 535 тыс. человек, несмотря на понесенные в ходе зимне-весенних боев 1943 г. серьезные потери (до 60 тыс. человек)[853]. По его мнению, после этих тяжелых боев немецкое командование ставило себе вполне ограниченные задачи, планируя провести ряд локальных операций. Что же касается разработанного в штабе группы армий «Север» плана «Паркплац», целью которого были захват Шлиссельбурга и восстановление блокады Ленинграда, то после его обсуждения в Ставке Гитлера было решено начать наступление по окончании операции «Цитадель»[854].

Ключевая роль в наступательной операции войск Ленинградского и Волховского фронтов отводилась 67-й армии под командованием генерал-лейтенанта М. П. Духанова, которая должна была овладеть Синявинскими высотами и установить общий фронт с 55-й армией на восточном берегу Невы и с 8-й армией Волховского фронта по линии Ивановское – Горы[855]. Синявинские высоты, представлявшие собой обрывистое плато с крутыми северными и северо-западными склонами, имели первостепенное значение для всей обороны противника южнее Ладоги, поскольку с них контролировалась освобожденная в ходе операции «Искра» территория, включая и линию железной и автомобильной дорог, проложенных по освобожденной в результате прорыва блокады территории. Поэтому пока не были взяты Синявинские высоты и опорные пункты вокруг них, немецкая оборона южнее Ладожского озера оставалась непреодолимой[856].

Утром 22 июля 1943 г. войска 67-й армии после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление. Приданная армии крупная артиллерийская группировка – 2870 орудий и минометов – в течение полутора часов вела массированный обстрел позиций противника. Одновременно авиация нанесла бомбово-штурмовой удар по глубине вражеской обороны. Сильному огневому воздействию подверглись артиллерийские и минометные батареи немецких войск[857].

С первых же часов начавшейся наступательной операции бои за Синявино приобрели ожесточенный характер. Однако 30-й гвардейский корпус генерала Н. П. Симоняка не смог прорвать вражескую оборону в первый день наступления. Немецкая артиллерия не была подавлена и выпустила в этот день рекордное для всего 1943 г. количество боеприпасов – более 2100 т. В результате 22 июля 1943 г. частям 30-го корпуса был нанесен большой урон – до 3 тыс. человек, из них более 700 убитыми[858]. Как утверждает немецкий автор Хассо Стахов, командование 132-й пехотной дивизии противника в результате перехвата телефонных переговоров сумело установить места концентрации советских войск для наступления и нанести по ним упреждающий массированный огонь артиллерией. «По этой причине ураганный огонь русской артиллерии на следующий день не является неожиданностью, – пишет он. – Красноармейцы бесстрашно под градом снарядов карабкаются со своим оружием и дополнительным грузом через немецкие деревоземляные заборы, установленные на речке Дубок.