– Потому что хотела набраться смелости, чтобы поговорить с собственной матерью? И для этого тебе понадобилась не одна встреча, и не две, а целых семь!

– Именно! Да ты только посмотри на эту свою реакцию. Ты пытаешься найти какую-то серьезную причину, по которой я решила бросить колледж, тогда как нет ничего серьезнее того, что я уже тебе сказала. Или пыталась сказать в декабре, когда ты меня не слушала.

– Я слушала…

– Нет. Ты слушала, но не услышала. Поскольку опять сказала, что решение слишком поспешное, что я должна вернуться, что должна закончить курс, даже если универ не для меня. Ты что, не помнишь? И я вернулась, правда? И сделала это потому, что я всегда это делаю. И не важно, насколько я против чего-либо, – я всегда это делаю: поступаю так, как хочешь ты. Или поступала раньше. И вот я встретилась с ним – с диаконом – семь раз, потому что мне не с кем было поговорить и не было никого, кто выслушал бы меня до конца, а не попытался бы сразу же сделать из меня нечто, чем я не являюсь.

– Это ты о ком сейчас?

– Я уже все сказала! Но тебе этого недостаточно. Ты меня не слышишь, потому что ты ничего не слышишь, когда что-то уже решила для себя.

– Но я же слушаю. И пытаюсь понять. Я хочу знать, в чем провинилась перед тобой настолько, что тебе пришлось прибегать к помощи диакона. Ведь это ты нашла его?..

– Какое это имеет значение? Нет. Не я. Он сам меня нашел, и я этому рада, потому что он помог мне многое понять. Он объяснил мне, что я должна сделать, и я сделала это. А теперь я хочу остаться одна. Понятно? Оставь меня.

С этими словами Мисса натянула на себя одеяло и отвернулась. И Ясмина оставила ее одну, как и хотела дочь.

Но их спор еще не закончился, и уверенность в том, что в произошедшем есть нечто большее, чем лежит на поверхности, заставила Ясмину поехать из Айронбриджа в Ладлоу. Здесь она добралась до Брод-стрит, нашла парковку и пешком дошла до Касл-сквер. Пройдя между рыночными палатками, вошла в арку на северо-западной границе площади. В ярком свете прекрасного весеннего дня на арке блестели слова «Вестмерсийский колледж».

Позже Ясмина выяснила, что советника Греты Йейтс нет на месте – она отъехала куда-то на совещание. Ей предложили подождать, но не дали никакой гарантии, что миссис Йейтс сможет ее принять, так как ее расписание очень плотное. Ясмина решила рискнуть. Она объяснила, что вопрос у нее очень важный.

Прошло сорок минут, прежде чем появилась Грета Йейтс. Как только она вошла в дверь, Ясмина поймала себя на том, что смотрит на нее как врач, наблюдающий за факторами, убивавшими женщину: высокое давление, вес и диабет 2-го типа. Дышала советник тяжело, кровь прилила к ее лицу, а над бровью виднелась пленка пота. Когда Ясмина вошла в кабинет – а это произошло быстрее, чем ее пытались уверить, – к своему списку она добавила еще и рабочую нагрузку женщины.

Кабинет производил впечатление того, что его только что покинули бандиты, предварительно вывалив все, что было в комнате – папки, компьютерные распечатки, университетские брошюры, книги и все остальное, – на крышку стола Йейтс или рядом с ним. Из стола Грета достала коробку с бумажными платками. Взяв один, промокнула им лицо и сказала, обращаясь к Ясмине:

– Ситуация очень необычная. Второй раз за день меня хотят видеть по поводу вашей дочери, миссис Ломакс.

Ясмина не стала исправлять «миссис» на «доктора», что обязательно сделала бы в спокойной обстановке. Тот факт, что кто-то еще приходил к советнику поговорить о Миссе, был гораздо важнее.

– А кто же еще? – спросила она.

– Двое офицеров из Нового Скотланд-Ярда.

Ясмина попыталась сообразить, что все это значит, – то ли Рабия изменила свое решение и рассказала полиции, что между Дрюиттом и Миссой была связь, то ли у полиции появилась другая причина, чтобы поговорить с Гретой Йейтс о ее дочери. Она попыталась притвориться озадаченной и скрыть то волнение, которое испытывала по поводу происходящего.

– Надеюсь, вы не откажетесь поделиться со мной, что привело их к вам? У Миссы же нет проблем с полицией, так?

Грета Йейтс отрицательно взмахнула полной рукой, один из пальцев которой был украшен кольцом с впечатляюще большим зеленым камнем.

– Боже упаси. Они пришли ко мне, потому что я просила мою сестру передать информацию мистеру Дрюитту.

В этом не было никакой логики.

– Информацию о Миссе?

– О том, что с Миссой надо встретиться. Понимаете, – тут она обвела рукой пачки материалов, разбросанных по всей комнате, – тьютор Миссы попросил меня, чтобы я с ней поговорила, потому что она стала отставать в учебе. Осенний семестр закончила хорошо, а вот потом стала… «сдуваться». Думаю, что это самое подходящее слово. Тьютор переговорил с ней в частном порядке и хотел, чтобы я тоже с ней пообщалась. Он сказал, что девочка собирается бросить колледж и у него есть подозрение, что с ней что-то не так. Принимая во внимание ее возраст, он решил, что все дело в делах сердечных, и подумал, что говорить со мной ей будет легче.

– Она что, сказала ему об этом?

– Она сказала только, что хочет уйти из колледжа. Его это удивило, потому что она, как я уже говорила, успешно закончила осенний семестр.

– А что она сказала вам?

– Вот об этом и речь. Ее руководитель имел в виду индивидуальные беседы, причем «беседы» во множественном числе. В идеальном мире я могла бы заняться подобными консультациями, потому что именно этому меня учили. Но в моем неидеальном мире мне приходится воевать с целыми кучами всякого мусора – только не надо меня цитировать – в попытках не утонуть в нем. – Йейтс вновь указала на бумаги и папки. – Так вот, – продолжила она, прежде чем Ясмина успела открыть рот, – я знала, что моя сестра сдает комнату священнику. Она говорила, что у него степень по социологии, так что я попросила ее узнать, не возьмется ли он за это. Священник перезвонил мне, и я рассказала ему о Миссе. Если верить полиции, которая была здесь сегодня утром, она встречалась с ним несколько раз.

– И тем не менее она все-таки бросила учебу. И ничего не хочет говорить по этому поводу, кроме того, что университет – это не для нее, так что нет смысла ходить туда. Но я ей не верю.

Видно было, что Грета ей симпатизирует.

– Я вас понимаю. Большинство родителей на вашем месте думали бы так же. Но за долгие годы работы с людьми я поняла, что бывают случаи, когда родительское вмешательство может больше навредить, чем помочь.

– Но вы же знаете, что он умер. Я имею в виду этого священнослужителя. И, по-видимому, полиция из Лондона появилась здесь именно из-за этого.

– Флора – это моя сестра – говорила мне, что он умер. Она сказала, что это было самоубийство. – Какое-то время Грета сидела молча, глядя на заполненную доску для объявлений, но по ее глазам было видно, что она ее не видит. – И вы думаете, что ваша дочь имела к этому какое-то отношение, так? – спросила она наконец.