Маркиза переглянулась с сиделкой, затем снова невозмутимо воззрилась на Висенте. Было очевидно, что ей давно наскучил этот разговор, и все же она не стала перебивать молодого человека.

— Ваша невестка намного лучше, чем все остальные. Я знаю: она сейчас в клинике, заботится о своем муже. Но когда приедет и узнает, что ее помощника уволили, то этого так не оставит. Катарина станет меня разыскивать и вернет обратно, как в тот раз, когда вы решили со мной распрощаться.

Старуха явно потеряла терпение, потому что повернулась к служанке и попросила:

— Скажи ему сама, будь добра.

Та весело пожала плечами с видом преданного пса, которому кинули кость под стол.

— Сеньор Пинейро, именно Катарина и попросила вас уволить.

— Я вам не верю. Все будет как в прошлый раз: вы хотели избавиться от меня, но она не позволила…

— Да что ж вы такой упрямый-то, господи! — с досадой воскликнула маркиза, протянула руку, чтобы сиделка помогла ей встать, и пытливо посмотрела на юношу. — Я сожалею, сеньор Пинейро, но на этот раз моя невестка не станет вас возвращать. Ваши услуги больше не требуются, теперь мы точно уверены.

— Что вы хотите сказать? — с замиранием сердца спросил Висенте.

— Первая беременность часто заканчивается выкидышем. У Катарины он случился в феврале. С плодом что-то оказалось не в порядке — похоже, она поторопилась сообщить нам радостную новость на Рождество. — Маркиза злорадно улыбнулась. — Прямо как Дева Мария.

— И как раз тогда вы меня уволили… — прошептал молодой человек.

У него все поплыло перед глазами, и, чтобы правильно подсчитать, юноше пришлось загибать пальцы, которыми он до этого барабанил по колену, словно хлебнувший лишнего пианист. Не может быть. Безумие какое-то. Получается, он глубоко заблуждался…

— Но Катарина не просто так меня вернула. Это ведь что-то значит.

Старуха кивнула, подтверждая очевидное.

— Ну разумеется. Когда ее выписали из больницы, мы решили снова воспользоваться вашими услугами.

Пальцы Висенте теперь двигались с такой быстротой, словно он давал концерт. Он открыл рот, в котором все пересохло, и тот тут же наполнился вязкой липкой слюной.

— Она сказала, что ей вырезали аппендицит, — в отчаянии прошептал парень.

— Сеньор Пинейро, не верьте тому, что говорят. Лично я доверяю только цифрам. — Маркиза начала загибать пальцы точно так же, как делал до этого садовник. — Они не лгут.

Шатаясь как пьяный, Висенте поднялся на ноги и начал искать дверь. Он хотел как можно скорее покинуть эту комнату. Наткнулся на стул, на котором только что сидел, перевернул его и сам чуть не упал. Желудок сжал сильный спазм. Густая слюна, которую он постоянно сглатывал, полезла обратно мощным неудержимым потоком. Молодой человек рухнул на колени, дрожа и извиваясь, словно раненый зверь. Рвота, будто живое существо, пожирала его изнутри, душила, стремилась наружу, извергаясь изо рта. Вцепившись в роскошный красный с золотым ковер старой маркизы, парень изливал на него всю ту муку и боль, которые пытался подавить вот уже много часов подряд.

Хаос, царивший в его голове, внезапно прояснился. Он успел произвести торопливые подсчеты, и они подводили к однозначному и пугающему выводу. Совпадение сроков, холодное прощание, затем примирение, то сдержанность, то внезапное проявление чувств, минуты страсти, сменяющиеся полным равнодушием, — теперь всему этому нашлось объяснение. Катарина его использовала. Идиот, он был для нее лишь жеребцом-производителем…

Висенте поднялся на ноги и, обойдя лужу рвоты, не оглядываясь, пошел к двери. Уже у выхода он обернулся. Пищевод горел, словно юноша наелся стекла, губы распухли, лицо было заляпано содержимым желудка и слезами. Еще никогда молодой человек не чувствовал себя столь униженным. Он полез в карман в поисках платка, но наткнулся на твердую сталь револьвера, и это прикосновение подействовало на парня как целительный бальзам. Теплая волна пробежала от головы до ног, согревая и возвращая к жизни практически превратившееся в труп тело. Мысли внезапно прояснились, и стало очевидно, что теперь нужно делать. Висенте не хотел выпускать из рук оружие, так что вытер лицо другим рукавом плаща и сказал:

— Это мой ребенок. И об этом узнают все.

Старуха фыркнула и склонила голову набок, словно последние события ее забавляли. Юноше это не понравилось. Он надеялся — нет, даже был уверен, что маркиза уступит. Или, по крайней мере, удивится.

— Не говорите глупостей. Это наш ребенок. Вы свою задачу выполнили. Работа окончена, и мы в вас больше не нуждаемся. Вам выплатили весьма щедрую компенсацию, так ведите же себя благоразумно. В противном случае я просто раздавлю вас.

Висенте пристально посмотрел на старуху. Холодная сталь, которой касались его пальцы, придавала уверенности и успокаивала. Похоже, ей удалось остудить его голову и привести в порядок сбивчивые мысли.

Молодой человек сделал несколько шагов к дивану.

— Думаете, что вы особенные, да? Все еще считаете себя всесильными, как в те времена, когда знать вмешивалась в жизнь простого народа и ломала людям судьбы, а бедняки лишь кланялись да с благоговением смотрели вам вслед? Чем будете пугать меня? Что я не смогу найти работу в Галисии? Сделаете меня банкротом? — Висенте расхохотался. — Мне все равно. Где заканчивается сфера вашего влияния? В Астурии? В Леоне?[33] Я уеду на другой конец страны, покину Испанию, если придется. Но этот ребенок будет носить мою фамилию, и я добьюсь признания отцовства, даже если для этого потребуется дойти до Гаагского суда.

Похоже, эта пылкая речь произвела впечатление на маркизу. На несколько секунд она опустила веки, и юноша видел, как лихорадочно мечутся из стороны в сторону ее зрачки. Наконец она взглянула на него, и в этот момент молодой человек понял, что смотрит не просто в ее глаза, а прямо в душу.

— Катарина скажет, что вы ее изнасиловали.

Висенте ничего не ответил, он не мог раскрыть рта.

— Нам пришлось уволить вас тогда, под Рождество, потому что ситуация стала весьма неприятной. Но затем снова наняли вас, вняв просьбам моей невестки. У нее добрая душа. Однако ваша одержимость все крепла. Обитатели поместья не раз становились свидетелями ссор, когда Катарине приходилось общаться с вами достаточно жестко. Она очень славная и долго отказывалась верить, что вы можете быть опасным. Пока не стало слишком поздно.

Молодой человек начал было протестовать, но старуха прервала его:

— Мы сохранили бюстгальтер, который вы сорвали, когда насиловали мою невестку. На нем осталась ваша ДНК.

— Все было совсем не так, и вы это прекрасно знаете! — возразил Висенте. Ему казалось, что подушечки пальцев сейчас ощущают