– Значит, мы непременно встретимся, – бодро закончила я, но неприятный холодок прошел-таки вдоль спины.

Стараясь ступать очень тихо, я подошла к двери без номера и без таблички. В этой комнате горничные переодевались, пили чай и хранили орудия своего труда. Несколько часов назад я уже побывала здесь. Замок легко открывался обычной шпилькой. Свет включать я не стала, прошла в соседнее помещение – здесь была квадратная дверца в шахту, по которой в прачечную отправляли белье. Спуск занял у меня больше времени, чем я предполагала, но прошел без осложнений.

Прачечная тонула в темноте. Я немного постояла, приглядываясь. Сюда мне ранее попасть не удалось, но помещение по соседству я осмотреть успела. Я вышла из прачечной, проскользнула мимо комнаты охраны и оказалась в коридоре, который примыкал к кухне. Здесь обычно курили музыканты из ресторана и дверь на улицу держали приоткрытой. В зале гремела музыка, а коридор был пуст. В двери торчал ключ. Я выскользнула на улицу, заперла дверь и вдоль стены вышла в соседний переулок. Приметив на углу джип Гризли, послала ему из темноты воздушный поцелуй и заспешила к проспекту. Я решила не пользоваться транспортом, а идти дворами, чтобы меньше привлекать к себе внимание. По дороге несколько раз порадовалась, что за время моего отсутствия в родном городе ничего особо не изменилось, одна улица сменяла другую, проходные дворы такими и остались. Лишь однажды вышла заминка: бывший переулок превратился в тупик – построили магазин. Пришлось его обходить, но это заняло не много времени.

До кладбища было далеко, и я поднажала, чтобы прийти вовремя, размышляя, ждет меня Пашка или двести баксов показались ему предпочтительнее ночного приключения за две тысячи.

Я вошла на кладбище через пролом в стене, избегая главного входа, и вскоре увидела сторожку.

– Эй, – позвали из-за спины. Я повернулась и увидела огонек. Сначала решила, что фонарик, но то был мобильный телефон в руках Пашки.

– Темнотища-то, – проворчал он.

Я подошла к нему, ориентируясь на свет. Он сидел, привалясь к ограде, и смотрел на меня без намека на симпатию.

– Значит, ты в самом деле хочешь ее раскопать? – вздохнул он.

– А ты думал, я за свои деньги шутки шучу?

– О господи… И за что мне это?

– За две тысячи баксов, – напомнила я.

Пашка встал и поднял что-то с земли. В его руках оказались лопата и лом.

– Идем. Показывай, где копать.

Мы пошли в дальний конец кладбища, туда, где раньше была церковь. Черный мраморный крест был виден даже в темноте.

– Это где-то здесь, – шепнула я.

– Где-то… – передразнил Пашка.

– Завязывай дергаться, – осадила я. – Тебе еще трудиться всю ночь.

Я включила свой мобильный, боясь в темноте свернуть шею.

– А вдруг здесь кто-то есть? – спросил Пашка, оглядываясь.

– Ага. Покойники.

– Покойники ментам не настучат. Может, сторож или бомжи…

– Сторожа нет. И бомжи отсюда смылись. Здесь аура никудышная.

– Чего?

– Посвети сюда…

Наконец я нашла нужную могилу. За свежевыкрашенной оградой рядом с тремя памятниками возвышался холмик земли, дощечка с номером, фамилией и датой смерти: одиннадцатое сентября.

– Повезло, – сказала я.

– Кому? Мужику этому?

– Нам. Повезло, что памятник еще не поставили, не придется с ним возиться. Люди ждали весны…

– И чего теперь?

– Теперь копай, – пожала я плечами.

Пашка с минуту постоял пнем, потом сбросил рубаху, прислонил лом к ограде и вооружился лопатой.

– А ты что будешь делать? – спросил ворчливо.

– Как договорились, стоять на шухере.

– Смотри в оба! Не хватает еще, чтобы нас тут застукали…

Некоторое время он трудился молча, но, видно, долго держать рот закрытым было выше его сил.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – пробубнил он. – И этот мужик стоит двух тысяч баксов…

– Я тоже надеюсь.

– Если это дурацкая шутка, я тебя убью.

– Ага.

– Ты можешь мне помочь. Получилось бы быстрее…

– Умный, да? Я плачу тебе деньги. К тому же у меня своя работа.

– Какая?

– Смотреть по сторонам.

Он еще немного побубнил, но вскоре выдохся и всецело сосредоточился на работе.

Я не позволяла себе расслабляться, хотя и делала вид, что изнываю от тоски, но Пашка не обращал на меня внимания. Надо сказать, работал он сноровисто – то ли мысль о деньгах придавала ему силы, то ли торопился покинуть кладбище. Одно несомненно: он вполне мог претендовать на звание лучшего могилокопателя. Его макушка уже давно сровнялась с землей, когда раздался характерный звук, Пашка слабо охнул и позвал меня:

– Светка…

Я перебралась к нему поближе и присела на корточки.

– Это крышка гроба, – сообщил он, глядя на меня с такой обидой, точно был твердо уверен: вот сейчас я заявлю, что пошутила и могилу разрывать было ни к чему.

– Надо ее поднять, – кивнула я и подала ему лом.

– Ну уж нет, – разозлился он, но так как я молчала и продолжала сидеть на краю могилы, он чертыхнулся и стал орудовать ломом. Надо отдать ему должное, он и здесь трудился почти как профессионал. – Дай руку, – вновь позвал он.

– Ты же ее не открыл.

– Открою сверху. Не хочу я быть рядом… с этим…

Я протянула ему руку, он выбрался из ямы и ломом поддел крышку гроба. Она приподнялась, а затем встала перпендикулярно к гробу.

Не знаю, чего я ожидала… То есть на что-то, безусловно, надеялась, иначе бы не затеяла все это. Я бы, к примеру, не удивилась, не окажись здесь покойника вообще. Но то, что мы увидели, все-таки потрясло. В предутреннем сумраке труп был хорошо виден. Он был обезглавлен, голова находилась тут же, под сложенными руками, точно покойный не знал, на что опереться, и решил, что собственная голова самая подходящая вещь для этого.

Пашка издал какой-то странный звук и рванул бы отсюда, не успей я схватить его за руку. Перспектива самой махать лопатой мне не улыбалась.

– Спокойно, – ласково сказала я. – Он не кусается. Честно.

– Это что такое? – вытаращил он глаза.

– Доказательство моей правоты, естественно.

– Сатанинский обряд?

– Ага.

– Будешь вызывать милицию?

– Думаю, это неразумно. Ты, кстати, не расслабляйся, тебе его еще закапывать.

Я достала фотоаппарат и сделала несколько снимков.

– Закрывай, а то у меня от его вида тошнота наворачивается, – сказала я.