Брак, совершенный без такого faestning, назывался поспешным, laiisa-bryllup, слабым, и считался незавершенным. Всякая законная жена должна быть, по старинному выражению, mundikeypt, куплена дарами, или, по словам вестготского закона, maedb mund ok maedl даром и словом: это значило, что она была выдана замуж согласия отца и совета родных по предварительному соглашению. Она называлась mudgift копа, laghgift kопа, брачной, законной женой, а дети ее — законнорожденные, и имели право на одальную собственность. Девушка, вышедшая замуж без такого обряда, сманенная, похищенная или военнопленная, считалась наложницей, какое бы ни было ее происхождение, и дети, прижитые в таком браке, назывались frillobarn, незаконными. Когда ярл Рагнвальд увел в Норвегию Астрид, дочь Олафа Скетконунга, и, без ведома отца, обручил ее с Олафом Дигре, Олаф Скетконунг говорил, что ярл продал ее в наложницы. Когда Харальд Харфаф, увлекшись страстью к Сигфрид, красивой дочери Свассе, хотел тотчас же увести ее к себе, отец девушки заметил ему, что король должен обручиться с ней и получить ее по закону. Также и Аслауг отказалась уступить желаниям Рагнара Лодброка. «Более будет чести, — сказала она, — для наших детей, если ты возьмешь меня в жены по законному обряду».

Норманны с такой строгостью соблюдали предписания нравственности, что до брака не дозволяли никакого короткого обращения между женихом и невестой. Гордые, неиспорченные люди гнушались преступлений против девственной чести, и всякое покушение такого рода со cтoроны жениха считалось тяжкой обидой не только невесте, но и всей ее родне. Когда кто провожал невесту к другу или путешествовал с чужой женой, то древний обычай требовал, чтобы они, ночуя вместе на одной постели, клали между собой меч, в защиту целомудрия, или доску. На этот обычай намекает Эдда и другие саги.

На Севере, как и у германцев, ранние браки не были в обыкновении. Встречаются примеры, что женщины выходили иногда замуж на 16-м или 18-м году; но эти случаи очень редки; кроме того, что развитие девочек медленнее на Севере, сами родители считали для себя постыдным торопиться с замужеством дочерей. Вообще можно полагать, что женщина редко выходила замуж ранее 20-го года, а мужчина женился ранее 25-го или 30-го года.

Случалось, что брак отлагался на многие годы. Время отсрочки определялось при обручении: обыкновенно отлагали на три года, в тех случаях, если невеста была очень молода, или жених мало узнал жизнь, или предстояло ему важное предприятие. В таком случае девушка называлась Heitkona. Если он не являлся по истечении срока, невеста могла выйти за другого. Но обыкновенным следствием была кровопролитная вражда, если жених по возвращении находил, что его невеста помолвлена за другого. Особливо тяжкой обидой считалось нарушение обещания до срока: это требовало кровавой мести.[421]

Вообще, поединки за женщин случались часто. Потеря красивой девушки, разумеется, была неприятна; но, сверх того, страдало самолюбие гордых тогдашних женихов, когда они видели, что им предпочитали других, особливо если при том еще нарушалось данное обещание. Шведский закон позднейшего времени постановляет, что если «чувство женщины переменится» после законного обручения, то она обязана возвратить обручальные дары и заплатить 3 марки пени; сверх того, для восстановления доброго имени жениха, должна была подтвердить присягой двенадцати мужчин, что «она не знает никакого порока или недостатка за женихом и его родней и не знала того во время его сватовства и обручения». Тот же закон имел силу в случае нарушения обещания со стороны жениха; но тогда обручальные дары ему не возвращались. Если законно обрученная невеста три раза в один год отказывалась выходить за своего жениха, то он собирал своих родных и брал ее силой, где бы ни нашел; но она называлась законно взятой (Uag-Uigen), а не похищенной (rantagen).

В те времена, когда похищение девиц и чужих невест принадлежало к числу великих подвигов, путешествие обрученнои невесты в дом жениха нередко подвергалось опасности. Оттого жених обыкновенно посылал за ней вооруженную толпу друзей и родственников. Они должны были взять ее под свою защиту и отвести к супругу (bonds sins), на супружеское ложе (slang bans). Их называли дружиной невесты. Под начальством дружки, forvista man, проезжали они, вооруженные, в дом отца невесты и требовали себе мира и безопасности (grud) от хозяина. Он давал им мир, отбирал у них оружие, а седла прятал под замок Дружка вместо жениха принимал приданое невесты (hemfylgdJj). Попировав в ее доме, дружина отправлялась вместе с ней, отцом ее и близкими родными в дом жениха, где играли свадьбу. Вечером невеста провожалась с торжеством на брачное ложе. На другой день, в вознаграждение за девственность,[422] жених делал ей подарок, называвшийся Hindradagsgaef, утренний дар.[423]

С этих пор молодая получала название хозяйки, bautsfreja, и связка ключей за поясом означала ее хозяйственные права. Все домашние заботы принадлежали хозяйке; муж обязан был только доставать все нужное для жизни; но его личное участие в хозяйстве считалось не только неприличным для него, но и оскорбляло, по тогдашнему мнению права супруги. Исландец Хрут, в опровержение обвинений жены, счел за нужное доказать свидетелям, что всегда он доставлял ей полную свободу в делах хозяйства.[424] Особливо шитье и починиванье платьев своими руками не шло к воинственным людям того времени. Это считали таким ж обыкновенным делом женщины, как и пряжа, тканье, приготовление белья и все хозяйственные работы. Главный надзор за всеми такими делами принадлежал хозяйке: она давала приказания служанкам, назначала им работу; в eе же распоряжении находились и рабы.

Это хозяйственное значение женщины называлось lyklahid, заведывание ключами, bu-rad, заведывание домом, или itd-innan-stokks, внутреннее управление домом, в отличие от внешнего (rad-utan-stokks), управления мужчины. Но тем. только и ограничивалась власть домохозяйки. Во всем остальном она зависела от воли и власти мужа, Без его позволения она не могла ни покупать, ни продавать что-нибудь, ни выходить из дома для посещения родных, да и не могла оставаться у них более назначенного мужем срока. Она не имела голоса при замужестве дочерей. Муж мог наказывать ее, как хотел. Только с христианством появились законы, определявшие наказание за побои женщины; в древности она не пользовалась даже личными правами и в случае совершенного ею преступления отдавалась для наказания мужу, как своему господину: на нем лежала ответственность за ее вины.