Я вдруг поняла, что голос Пинотля - просто голос, хорошийголос, как у профессионального актера, но не больше. Либо он не пыталсязачаровать публику, либо я сегодня нечувствительна. Я знала наверняка об одномизменении - о метках, теперь широко открывшихся. Моя учительница и ЛеонораЭванс говорили, что тем самым я становлюсь доступной парапсихическомунападению, но, быть может, кое в чем меня защищала связь с мальчиками. Как бытам ни было, а сегодня его голос меня не трогал. И хорошо.

Пинотль вытащил из-за спины обсидиановый клинок. Наверное,он носил его на пояснице, как мы с Эдуардом - пистолеты. Потом он простер рукунад гробом, над разинутым ртом. И провел ножом по своей коже. Публике это былоне очень видно. Для театрального эффекта Пинотлю следовало бы показать публикепервый алый разрез. Скрывая это, он, возможно, совершал какое-то ритуальноедейство, в котором первые красные капельки, упавшие в рот трупа, имели важноезначение.

Пинотль покапал кровью на голову трупа, остановился надлбом, над горлом, грудью, животом, бедрами. Он шел по линии чакр,энергетических точек тела. Я до этого года в чакры не верила, но теперь узнала,что они на самом деле есть и вроде бы действуют. Терпеть не могу все этинью-эйджевские штучки. А еще больше не переношу, когда они действуют. Конечно,все это совсем не "нью эйдж", а очень старые вещи.

С каждым прикосновением крови к высушенному трупу я ощущаланаплыв магии. Каждая капля увеличивала ее силу, пока воздух не загудел от нее,а по коже у меня побежали волны мурашек.

Эдуард сидел неподвижно, но Рамирес стал потирать плечи, какот озноба.

- Что происходит?

Он был как минимум сенситивом. Да, наверное, вряд ли я могупривлекать нормального человека.

- Магия, - шепнула я.

Он посмотрел на меня. Белки глаз у него, казалось, увеличились.

- Какого сорта?

Я покачала головой. Этого я не знала. Были у меня некоторыедогадки, но я в самом деле никогда еще такого не видела - точно такого.

Пинотль обходил вокруг гроба против часовой стрелки, отведяокровавленный нож от кровоточащей руки, повернутой ладонью вверх, и пелзаклинания. Сила все нарастала в воздухе, пока не стало трудно дышать, будтоона забивала горло. Пинотль встал перед гробом - там, откуда начал путь. Сделавкакой-то знак руками, он опрыскал тело брызгами крови и пошел прочь. Светмедленно погас, и только один прожектор продолжал резко высвечивать мумию вгробу.

Сила выросла до визга. Кожа у меня пыталась сползти с тела испрятаться. Воздух сгустился от магии, как туман.

С телом стало что-то происходить. Сила прорвалась, как дождьсквозь тучи, и этот невидимый дождь окатил тело, зал, всех нас, но в центре егобыла высохшая плоть трупа. Кожа начала шевелиться, подергиваться. Оназаполнялась, будто в нее втекала вода. Что-то под высохшей кожей началоперетекать и растягивать ее - словно поток воздуха оживлял надувную куклу.Раздувалось, как чудовищный пончик. Тело - человек - стало трястись, стукаясь остенки гроба. Наконец поднялась его грудь, сделав глубокий вдох, будто человекрвался встать из мертвых. С таким же, но обратным эффектом выглядит зрелище припоследнем вздохе. Так оно на самом деле и было: возобновлялась жизнь, последнийвздох возвращался в тело. И тут же, обретя дыхание, человек закричал.Разнеслись жуткие, длинные визги. И вовсю кричал он, дыша полной исцеленнойгрудью.

Высохшие волосы стали курчавыми, мягкими, каштановыми, кожа- смуглой и молодой, гладкой, без морщинок. Ему еще и тридцати не было, когдаон лег в гроб. Кто знает, сколько он там пробыл? Даже снова обретя человеческийоблик, он продолжал визжать, будто слишком долго ждал такой возможности.

Женщина в переднем ряду закричала и бросилась к двери.Быстро между столов пошли вампиры - я не ощутила их раньше за удушающим потокоммагии и ужасом от спектакля. Неосторожность.

Один из вампиров поймал бегущую женщину, придержал, и онавнезапно успокоилась. Он тихо отвел ее обратно к столу, к мужчине, которыйстоял в растерянности, не понимая, что делать. Вампиры шли среди зрителей,время от времени касаясь кого-нибудь, поглаживая кому-то руку, утешая, увещеваялживыми словами. Все хорошо, все мирно, все безопасно.

Рамирес, наблюдавший за вампирами, повернулся ко мне:

- Что они делают?

- Успокаивают толпу, чтобы все разом не бросились к выходу.

- Им не разрешено использовать индивидуальный гипноз.

- Не думаю, что он индивидуальный, скорее - массовый.

Я обернулась к сцене и увидела, что тот человек свалился нанастил, выбравшись из гроба, как только у него появились силы. Он пыталсяуползти прочь.

В растущем круге света появился Пинотль. Человек вскрикнул ивскинул руки к лицу, будто загораживаясь от удара. Пинотль заговорил, и голосаон не напрягал, так что, наверное, у него был где-то микрофон.

- Ты научился смирению? - спросил он.

Человек заскулил и закрыл лицо.

- Ты научился послушанию?

Человек закивал, все еще пряча лицо. Он разрыдался, и плечиу него затряслись. Первые ряды, в том числе и мы, слышали его мощные всхлипы.

Пинотль махнул рукой, и двое вышибал вышли на сцену,подхватили рыдающего и понесли, потому что у него еще не двигались ноги. А былон не маленький, и это еще раз показывало, насколько они сильны. Они тоже небыли оборотнями - просто люди.

На сцену в своей пятнистой одежде вышли два ягуара-оборотня,они несли с собой другого человека... нет, тоже оборотня. Это был Сет. Егораздели до плавок, которые оставляли очень мало места воображению. Длинныераспущенные соломенные волосы тянулись за ним, играя искрами и радужнымиотблесками. Он не сопротивлялся, когда его внесли на сцену и поставили наколени перед Пинотлем.

- Признаешь ли ты нашу темную богиню своей единственнойистинной госпожой?

- Признаю, - кивнул Сет.

Голос его не резонировал, как голос его собеседника, и незнаю, услышали ли его в задних рядах.

- Она дала тебе жизнь, Сет, и ее право попросить тебя вернутьэту жизнь ей.

- Это так, - ответил Сет.

- А посему да буду я ее рукой и да возьму то, чтопринадлежит ей.

Он взял лицо Сета в ладони - не грубо. Два человека-ягуараотступили от Сета. Но стояли рядом с ним, будто боялись, что он броситсябежать. Однако на его лице появилось почти умиротворенное выражение, будтопроисходило что-то чудесное. Он когда-то так испугался четырех сестер ужасаИтцпапалотль, а сейчас готов был смириться с тем, что должно случиться.Кажется, я знала, что будет дальше, и надеялась ошибиться. Хоть раз, когда яожидаю какой-то мерзости, хотелось бы мне ошибиться. Для разнообразия.