Иван уже решил сегодня не отвлекать друга от семьи, поэтому он просто спросил, когда они смогут встретиться.

– Ты там в порядке? – встревожился Василий.

– В полном, – успокоил друга Иван, – я думал, что ты в одиночестве время коротаешь. Вдруг захочешь приехать?

– Ты представляешь, Татьяна моя решила сюрприз сделать, – приглушенным голосом начал Василий, – или меня проверить, что ли? – он довольно засмеялся. – Я вчера спокойно потягиваю пивко, просматриваю тезисы своего ученика, а они заваливаются. Татьяна шмыг в спальню, шмыг на кухню, а потом на балкон. Даже в шкаф заглянула, представляешь?

Василий еще посмеялся, а потом вдруг предложил:

– Приезжай к нам обедать.

Ивану сразу захотелось в радостный дом, в уют, в шумное застолье.

– А хозяйка не будет возражать? – осторожно поинтересовался он.

– Не будет, не будет – послышался издалека голос Татьяны, – приезжай через часок.

И поеду, решил он как-то сразу.

…Иван расслабленно сидел на диване в маленькой комнатушке Василия. Ему было хорошо. Пожалуй, впервые после приезда в Москву он чувствовал себя спокойным и счастливым. Обед был такой, как он любил. На первое был рассольник. Почему в Берлине не готовят рассольник, ведь это так вкусно? К нему подавалась настоящая деревенская сметана прямо из стеклянной литровой банки. И банка, и сама сметана ужасно нравились Ивану. Так классно есть густую сметану прямо из банки столовой ложкой! Он, конечно, никакой ложкой никакую сметану из банки не ел, но накладывал себе от души. На второе были настоящие голубцы. И когда только Татьяна успела все это сготовить? Продуктов-то ведь не было! И, конечно, салат из огурцов и помидоров с подсолнечным маслом, как из детства. Вкусно, сытно и весело.

У Васьки было двое детей. Сын так был похож на отца, что Иван в первую минуту опешил. А дочка, конечно же, вылитая Татьяна, даже мимика ее.

Иван не ударил в грязь лицом: по дороге заехал в детский магазин и накупил всяких игрушек. Татьяна только руками всплеснула:

– Куда мы это девать будем?

А дети завизжали от восторга и стали с удовольствием распаковывать пакеты и пакетики в предвкушении радостных находок.

В кабинете было уютно и тесно от книг и рукописей. На стене висел портрет родителей Василия: отец в мундире дипломата, мать в вечернем платье с открытыми плечами. На пенсии они перебрались в Питер поближе к младшей дочери. Василий скучал о них и при первой возможности ездил в гости. Впрочем, и они частенько наезжали в Москву. Из-за двери доносились приглушенные голоса детей, звон посуды, какие-то шорохи.

Василий устроился в кресле напротив и приготовился слушать друга. Но Ивану не хотелось говорить. У них в юности были такие вечера. Именно так они сидели друг напротив друга и молчали. А иногда говорили без умолку. Иногда просто читали каждый свою книгу.

Наконец Иван заговорил:

– Ты знаешь, я как-то не представляю, как буду управляться с холдингом.

– Ты это уже озвучивал, – перебил его Василий, – придумал что-нибудь?

Иван покачал головой, потом встряхнулся:

– Ладно, не будем об этом.

– Тогда о чем? Расскажи-ка мне, дружище, о своей соседке Наталье.

– А нет никакой соседки. Ее где-то прячут. Майор Пронин считает, что ей угрожает опасность.

– Во как! А тебе опасность не угрожает? Или Наталья ему дороже, чем миллионэр?

Слово это «миллионэр» он специально сказал с акцентом на букву Э.

– Не знаю, я вроде защищен. Охрана там и прочее. – Ага, ага. Ты вроде защищен. Опять помолчали.

– Как ты будешь дальше? – спросил Василий.

– Пока не знаю. Кажется, ехал сюда и выработал план действий: сватовство, женитьба, потом вступление в должность, потом передача управления и отъезд обратно на службу. Но все пошло не так, и теперь вообще не понятно, что и как.

– Сколько у тебя еще осталось от отпуска?

– Много, пять недель. Чем-то надо себя занять, кроме колец и цепочек.

– Ты киснешь, что ли? – удивился Василий.

– Кисну, – признался Иван, – статус этот идиотский, постоянно люди в квартире, даже одному побыть не удается.

– А сейчас твоя охрана где? – встрепенулся Василий.

– На лестнице, наверное, часть в машине сидит. – Тебя сколько людей охраняет? – Трое, нет, кажется, четверо.

Василий усмехнулся и строго посмотрел на друга:

– Быстро ты привык, – также строго заключил он. – Да в том-то и дело, что не привык. Я в их сторону стараюсь не смотреть. Мне неудобно, что люди от дела отрываются, чтобы мою персону охранять.

– Ну, тогда ты еще не совсем потерян для общества, – улыбнулся Василий. – Ладно, давай посоветуемся с Татьяной.

Танюша уселась на единственный стул, скинув какие-то бумаги прямо на пол. Василий при этом скривился, как от зубной боли, но ничего не сказал. Татьяна победно оглядела мужчин и, обращаясь к Ивану, заключила:

– И не надо никаких лишних бумажек, сейчас все можно держать в компьютере.

Василий опять поморщился. Видимо, это был давнишний семейный спор, в котором он был проигравшей стороной.

– Ладно, Танюшка, я понял. Вот хотим с тобой посоветоваться насчет Иванова холдинга.

– Со мной? – удивлению Татьяны не было предела. – С тобой, с тобой, – ворчливо подтвердил Василий. – Погоди, Вася, – перебил друга Иван, – я сейчас объясню. Видишь ли, Таня, я не собираюсь менять род деятельности и заниматься холдингом, а им нужно именно заниматься. Или продавать. Мне продавать не хочется, все-таки это память о дяде. Помоги найти толкового управляющего. Думаю, что дело там поставлено, все крутится и работает. Помощники толковые, но управляющего из них я назначить никого не могу – никому не доверяю после убийства. Помоги, или возьмись сама, – вдруг неожиданно, даже для самого себя, заключил он.

Татьяна смотрела на него, как на душевнобольного, кажется, даже хотела погладить по голове, как маленького.

– Ты соображаешь, что ты мне сейчас предложил? – через некоторое время спросила она.

Иван оглянулся, никого за своей спиной не увидел и неуверенно ответил:

– Вполне.

– Вполне соображаешь или вполне сошел с ума? – терпеливо уточнила Татьяна.

– Тань, кончай эти политесы. Я адекватный, все понимаю, предложение вполне подходящее. Ты знаешь, сколько зарабатывает управляющий таким холдингом.

– Догадываюсь, – с непонятной неприязнью заявила Татьяна.

Вообще, у нее очень быстро поменялось настроение: из добродушно-веселого оно превратилось в напряженно-мрачное, как будто ей что-то угрожало.

– Хорошо, что догадываешься, только мне почемуто кажется, что не совсем догадываешься.