Она засмеялась и поставила перед ним большую чашку исходившего паром чая, а на тарелочку положила изрядный кусок пирога.

– Бублики и мед сам возьмешь, – все еще смеясь, сказала она.

– Посиди со мной, – попросил он, даже какое-то движение рукой сделал, как будто ловил муху.

– Посижу, – ответила она, присаживаясь на край табурета.

Он отхлебнул из чашки, обжег язык и закашлялся. Она быстро встала позади него и начала похлопывать по спине. От ее тепла он сразу потерял рассудок, развернулся к ней лицом и обнял ее за талию. Вот сейчас он ее поцелует. Нет, не так. Сейчас он посадит ее на колени и поцелует.

– Алексей, телефон, – сказала она негромко.

И правда, его телефон исходил от возмущения звонками, а он не обращал на него внимания. Нехотя он отпустил ее, встал и пошел в прихожую, где в кармане куртки вопил и вибрировал маленький черный брусочек.

– Слушаю, Пронин. – Леш, ты не спишь?

Он сразу не понял, кто это. А когда понял, стал суетливо закрывать дверь, понижать голос до шепота. В общем, повел себя как застигнутый за кражей сметаны деревенский кот. Конечно, она не могла выбрать другого времени, только все испортила.

– Леш, мне, может быть, приехать?

– Не надо никуда приезжать, – решительно заявил он, – я сейчас ухожу, за мной уже машина пришла.

– Так я все-таки приеду, – почему-то обрадовалась женщина в телефоне, – дождусь тебя, ужин приготовлю, постельку согрею.

– Я тебе сказал русским языком, что не надо. Вообще ничего не надо.

– Ты меня бросил? – со слезами в голосе удивился телефон.

– Знаешь, Лариса, считай, что это ты меня бросила, просто бросила и все! Зачем тебе такой никчема нужен: ни денег, ни связей, ни перспективы.

– Лешенька, – вдруг завыл телефон, – Лешенька, не бросай меня. Я все для тебя сделаю, я ребеночка рожу. И жениться не надо. Я все сама.

Ах ты, Господи! Что за наказание! И как некстати! – Лариса, успокойся. Мне ничего от тебя не надо. Я не могу сейчас с тобой разговаривать. Давай встретимся завтра и поговорим спокойно.

– Нет, – завизжал женским голосом телефон, – я сейчас к тебе приеду. Я тебя проучу! Я повешусь под твоим окном, чтобы тебя всю жизнь мучила совесть!

Как же он про нее забыл? Как он посмел привести в эту квартиру Наталью? Что теперь делать? Решение пришло само собой. Ее надо увести от этой квартиры, от Натальи. Увести, куда угодно, только подальше.

– Лариса, успокойся. Я сейчас сам к тебе приеду. – Я не хочу у меня, я хочу к тебе, – капризно заверещала трубка. – Ну давай у тебя, ладно?

– Не ладно. Я выезжаю.

– Тогда купи шампанского, фруктов каких-нибудь и коробку конфет, – приказал женский голос и отсоединился.

Алексей как-то сразу устал. Он присел на ящик с обувью, потер лицо руками и прислонился к стене. Стена была прохладной и удивительно родной. Вот и сидеть бы тут всю жизнь, и не надо никакой Ларисы! Что же ему так не везет с женщинами?! Опять, похоже, вляпался.

Ларисе он помог поменять спустившее на безлюдной ночной улице колесо. Машина у нее была новая, дорогая, сама она упоительно пахла сладкими духами, и вообще, казалась очень современной, этакой «вумен», то ли бизнес-, то ли еще как-то. Он и повелся на эту современность в надежде на привычное состояние необязательности. Не тут-то было! Она, как цунами, появлялась в любое время дня и ночи, забиралась в постель, надевала его рубашки, пыталась хозяйничать, однажды даже переставила мебель. Ее всегдашняя активность ему уже давно надоела, как и она сама. Он ограничивал их встречи, как мог. Но вдруг выяснилось, что она сделала дубликаты ключей от его квартиры. Тогда он сменил замки и поставил вторую дверь. Это еще больше раззадорило ее, и она стала просто навязчивой. После очередной разборки в конце зимы она, казалось, совсем исчезла из его жизни, и вот на тебе!

Алексей быстро собрался.

– Наташа, я уезжаю, – прокричал он в открытую дверь.

Видеть ее глаза было почему-то отчаянно стыдно.

Наталья знала, что он уезжает не на службу. Это было понятно по вороватым попыткам закрыть дверь, по суетливым сборам и по выражению лица, которое она поймала в зеркале. А что она хотела? У такого мужчины должна быть личная жизнь, было бы странно, если бы ее не было. И все-таки досадно. Как она теперь должна себя вести? Сделать вид, что ничего не произошло? Или отстраниться от него? Позвонить Толе и попросить путевку на экзотический курорт, где ее никто никогда не найдет? И вообще, кто придумал, что ей нужна охрана? Она и без охраны отлично обойдется. И не надо ее держать взаперти в чужой квартире с чужими запахами и звуками. У нее есть своя жизнь, своя работа и дочка, и братья, и Машка – надежный хороший человек! Вот она сейчас соберется, вызовет такси и уедет. Хотя нет. Она просто позвонит брату, он пришлет машину или сам заедет. Она по дороге заберет Полину и вернется домой. А завтра начнется привычная жизнь: дежурства, треп по телефону с Машкой, Полина, любимая кружка, теплый халат, в общем, то, без чего ей сейчас невыносимо грустно.

Она села на диван и неожиданно для себя заплакала. Кому она будет звонить? Ее телефон забрал майор Пронин (после всего, что случилось, у нее язык не повернется назвать его Алешей), а домашний телефон с утра не работает. Не заплатил он за него, что ли?

Все было плохо. Он гнал машину, очень надеясь, что Лариса ждет его дома, а не мчится навстречу, лавируя между рядами машин в пьяном кураже. Так уже не раз бывало. Она била машины, орала на водителей, кидалась к нему на гнущихся ногах. Ужас, конечно. Он не знал, как от нее отделаться. Менять номер мобильника? Уже менял. Переезжать из бабушкиной квартиры? Никогда! Подъезжая к ее парадному, он с облегчением увидел, что ее мерседес кривовато стоит на площадке, одним колесом упираясь в ограждение, а другим утопая в глубокой луже. Эх-эх-эх, какая гадость!

Она уже ждала его перед открытой дверью. Пеньюар с тщательной намеренностью приоткрывал дрябловатую грудь. Она призывно улыбалась, облизывая ярко напомаженные губы. Эх!

Алексей переступил через порог, закрыл за собой дверь и выставил руки, уклоняясь от ее настырных объятий.

– Ну-у, – игриво протянула она, – как будем на этот раз?

– Никак не будем, – решительно заявил он, – сейчас я заберу у тебя мои ключи и уеду. И не звони мне больше. Ты поняла?

Она развязала какие-то тесемки, и пеньюар сполз с нее, обнажив так ненавистную сейчас наготу.

– Ну-у, – снова сказала она, теперь уже требовательно.

Он смотрел на это, не испытывая ничего, кроме раздражения. Как противно! Зачем? Не надо ему никакой Ларисы, нет ее больше в его жизни! Главное, ключи. Хотя он может снова поменять замок. Это ночью-то менять? Да и где он этот самый замок возьмет? А если не поменять, то она, конечно, приедет среди ночи и устроит самый настоящий погром. Это при Наталье!