Иван взял со стола какой-то клочок бумаги (при этом Василий дернул шеей и сделал протестующее движение рукой) и написал на нем цифру, а потом еще очень тщательно пририсовал справа знак доллара.

Василий перехватил у него этот клочок, не дал Татьяне, а сначала решил ознакомиться сам. Татьяна при этом фыркнула как лошадь. Правда, как лошадь, но ничего не сказала, а равнодушно уставилась в окно. За окном ничего интересного не было, но она упорно разглядывала что-то только ей одной ведомое. Василий разгладил бумагу и протянул жене. Она, так же равнодушно, как смотрела в окно, перевела взгляд на циферку с долларом и небрежно положила на стол.

– Ну, что? – Иван довольно оглядывал друзей.

– Знаешь, Вань, не все можно мерить деньгами, – тихо ответила Татьяна, – я, конечно, подумаю, но ты должен знать, что это не из-за твоей суперской зарплаты, а просто из-за нашей дружбы. Понимаешь?

Конечно, он понимал. Он все понимал. Он знал, что ей придется оставить работу, к которой она прикипела, привычный коллектив, придется вообще изменить образ жизни, даже привычную одежду, и ту необходимо будет заменить на брендовую. И с детьми она будет видеться реже, и с Василием тоже. И положение семьи поменяется. Ведь если она примет его предложение, то основным добытчиком в доме будет уже не мужчина ее жизни, а она – слабая женщина. И пока не понятно, как он, мужчина и теперешний глава семьи, к этому отнесется.

– А че, Тань, иди, – вдруг подал голос глава семьи, по совместительству Василий. – Дома я тебе помогу, да и ребята уже большие. Или домработницу наймем.

– Щас, домработницу, – взвилась Татьяна, – я тебе покажу домработницу. Тебе лишь бы юбка была, да помоложе.

– Можем пожилую достать, – резонно возразил Василий.

– Ладно, хватит шутить, – шлепнула открытой ладошкой по коленке Татьяна, – я подумаю, Ваня, до завтра подумаю. Можно? Мне просто надо представить, как это будет. Ты только не сердись, что я за такие деньжищи сразу не схватилась. Надо все обдумать.

– Ты мне только скажи предварительно. – Завтра скажу окончательно.

И она вышла из кабинета. За дверями сразу раздался ее голос, призывающий к порядку детей, а потом опять смех, грохот, в общем, обычные звуки семьи, в которой двое маленьких детей.

Мужчины некоторое время сидели молча, потом Василий осторожно спросил:

– Ты это серьезно?

– Конечно. Ты что, забыл? Ты же сам мне эту идею подсказал.

– Ну, я, – Василий изобразил правой рукой в воздухе этакую неопределенную закорюку, – в фигуральном смысле.

– А я в реальном, – отрезал Иван, – и давай поговорим о чем-нибудь другом.

Остаток вечера они болтали. Иван рассказывал другу о работе в посольстве, а тот, в свою очередь, делился соображениями о нынешней молодежи. Получалось, что эта самая молодежь живет совсем по другим законам, чем жили они. И что с этим делать, неизвестно. Или вообще ничего не надо делать, пусть все идет, как идет.

Уехал Иван в отличнейшем настроении. Он не сомневался, что Татьяна примет его предложение, и тогда он спокойно сможет уехать хоть на дачу в Пихтовку, хоть на Канары, хоть в Америку. А может быть, останется в Москве и будет ходить по музеям и театрам или просто шататься по улицам.

В отделении было людно, около дежурного толпились штатские, а «свои» быстро проходили по кабинетам, неся какие-то папки, бумаги, отрывисто говоря что-то по мобильным телефонам. Алексей заскочил на минутку – хотел посидеть в тишине и еще раз подумать.

– Что происходит-то у нас? – спросил он у дежурного старлея.

Тот только махнул рукой, мол, не до тебя.

– В чем дело? – уже другим, командным тоном (это он умел) еще раз задал он вопрос.

Старший лейтенант привстал со своего места и отрапортовал:

– Ограбление крупного банка около двух часов назад.

– С трупами?

Дежурный диковато посмотрел на него и замахал руками:

– Нет, без трупов, то есть с нетрупами. В общем, обошлось.

Ограбление банка именно в праздничный день – это было, конечно, чрезвычайное происшествие. И начальство, конечно, все в сборе. Понятно, почему не тронули убойный отдел – ограбление с нетрупами. Тогда надо проявить оперативную смекалку и быстро скрыться в кабинете.

Значит, так. Тетрадочка заветная от Елены Дмитриевны грела душу. Алексею казалось, что именно в ней он найдет разгадку всех убийств. Вот сейчас сядет за стол и найдет. Все разложится по полочкам, Наталья соединится с дочкой и съедет в свою шикарную квартиру, а он останется один.

Тетрадка была, что называется, с секретом. На левом развороте страницы была скопирована настоящая накладная, а на правом – поддельная. Причем внизу каждого разворота были комментарии Анны Дмитриевны. Наивные такие разъяснения, никак не похожие на размышления экономиста, но все-таки полезные. Алексей понял, что за всеми этими махинациями стоит два человека: один тот, который эти документы подделывает, а другой тот, который реализует изделия по завышенной цене. Только в чем тут фишка, понять было не возможно. Теперь бы еще разобраться, кто эти двое. Подписи на обеих – настоящей и фальшивой – накладных сделаны одной рукой. Алексей быстро набрал номер Вадима Игнатьева:

– Вадим, ты можешь сейчас подъехать?

– Куда? – Вадим от неожиданности забыл поприветствовать старшего по званию.

– В отдел. – Сейчас?!

В его голосе слышалось столько разочарования, что Алексей от души пожалел парня.

– Очень надо, – просительно сказал он.

– Конечно, товарищ майор, сейчас буду, – уже другим, совершенно спокойным тоном ответил Вадим.

Через полчаса они сидели, склонившись над документами. Все постепенно становилось на свои места. И было понятно, кто подделал эти накладные и более или менее понятно же, зачем.

– Так, давай еще раз пройдемся по персоналиям, – подытожил Алексей. – Значит, все распечатки накладных находятся в сетевом компьютере, и каждый может их распечатать.

– Не каждый, а только специальный человек в бухгалтерии.

– Ты знаешь, кто?

– Конечно, знаю. Это некая Мина Афанасьевна, старая дева лет пятидесяти-пятидесяти пяти. В холдинге работает сто лет, то есть с самого основания. Но это не она подделывала, я уверен. У нее на такую комбинацию воображения не хватит. Этот человек даже не из бухгалтерии. Такой продвинутый юзер или хакер, я их все время путаю. И вообще, выгодно это только тому, кто непосредственно продает. То есть приходит товар по цене в 20 000 рублей. И уже в момент продажи 20 000 рублей превращаются, в зависимости от распальцовки покупателя, либо в 20 000 баксов, либо в 20 000 евриков. В кассу холдинга попадает сумма, указанная в настоящей накладной, а остальная сумма кладется в карман или в карманы, в зависимости от количества злодеев.