Боль ослабела, и она почувствовала, как ею овладевает дремота.

И когда уже начала погружаться в сон, она услышала собственный шепот:

– Чего-то не хватает.

– Хм?

– Госпожа Аквитейн… Она взяла с собой Олдрика и Одиану.

– Да, так и есть. Я там был.

– Так почему она не взяла Фиделиуса? Он ее самый надежный помощник, и он выполнял операции по спасению заложников дюжину раз.

– Мм… – сонно пробормотал Бернард. – Может быть, она отправила его в другое место.

«Может быть, – подумала Амара. – Но куда?»

* * *

Было уже поздно, и Валиар Маркус одиноко стоял на середине Элинарха, глядя на реку.

Прошло десять дней с тех пор, как закончилось сражение. Южные стены города привели в порядок, и теперь они были гораздо лучше подготовлены к атакам канимов. Однако нового нападения так и не последовало. После того как удалось расчистить обломки сгоревших зданий, которые сжег командир, инженеры выстроили эту часть города из камня, и дома стояли так, что каждый из них можно будет долго защищать, если враг вновь сумеет взять стены штурмом.

Противоестественные тучи пролились дождем, который шел несколько дней, и уровень воды в реке поднялся на три фута. Там продолжали пировать акулы – слишком много канимов упало туда за последнюю неделю.

Те немногие заговоренные фонари, которые пережили сражение, и погребальные костры для павших алеранцев служили единственными источниками света. Последние костры все еще горели к северу от моста – там было слишком много тел, а дождь затруднял похороны и разведение погребальных костров, и Маркус радовался, что эта трудная работа – предание земле павших – наконец подошла к концу. Сны о лицах мертвецов продолжали его преследовать, но теперь не мешали отдыху, как три года назад.

Маркус скорбел о погибших, сожалел о том, что им пришлось принести в жертву свою жизнь, но он черпал силу в этих воспоминаниях. Да, они погибли, однако остались легионерами, представителями традиции, которая уходила в самое начало алеранской истории. Они жили и умерли как солдаты легиона, часть чего-то, что являлось больше суммы своих частей.

Как и сам Маркус. Таким он был всегда. Даже если на некоторое время об этом забыл.

Он вздохнул, глядя на звезды, наслаждаясь покоем и одиночеством в темноте на середине моста, где вечерний ветер уносил прочь последние запахи сражения. Сейчас Маркус чувствовал глубокое удовлетворение из-за того, что снова носил форму легиона.

Это была достойная битва, и он сражался на правильной стороне.

Он покачал головой и негромко рассмеялся. Смешно. Подобные движения души должны принадлежать юношам, в которых нет горечи, переполнявшей его сердце. И он это прекрасно знал. Тем не менее они не становились менее сильными.

Маркус услышал у себя за спиной шорох одежды на ветру.

– Хорошо, – сказал он. – А я все ждал, когда же вы здесь появитесь.

Высокий мужчина в простом сером походном плаще с капюшоном подошел к Маркусу, оперся локтями на каменные перила моста и посмотрел на реку.

– Ну?

– Мы в расчете, – тихо сказал Маркус.

Гай искоса посмотрел на него:

– Неужели?

– Я всегда говорил, Гай, что хорошая маскировка состоит не в том, чтобы выглядеть иначе. Нужно стать другим человеком. – Он покачал головой. – Водяная магия – это только начало, но ее недостаточно.

– Может быть, – ответил Первый консул. Некоторое время он смотрел на текущую под мостом воду. – Ну?

Маркус тяжело вздохнул:

– Кровавые во́роны, Секстус. Когда я увидел его в форме, увидел, как он отдает приказы на стене, мне вдруг показалось, что я спятил. Он мог быть Септимусом. Тот же взгляд, тот же стиль приказов, то же…

– Мужество? – подсказал Первый консул.

– Та же чистота, – сказал Маркус. – Мужество – это ее часть. И то, как он использовал свои карты, – во́роны! Он умнее Септимуса. Коварнее, изобретательнее. – Он искоса посмотрел на Первого консула. – Ты мог бы мне прямо сказать.

– Нет. Ты должен был все увидеть сам. Как ты это делал всегда.

Маркус коротко рассмеялся:

– Наверное, ты прав. – Он повернулся лицом к Гаю. – Почему ты его не признал?

– Ты и сам знаешь причину, – с тихой болью ответил Гай. – Он не владеет фуриями, и я с тем же успехом мог бы сам перерезать ему горло, чем сделать его мишенью для мужчин и женщин, от которых он не в силах себя защитить.

Маркус немного подумал.

– Секстус, не будь глупцом.

В наступившем тяжелом молчании было слышно лишь хриплое дыхание Первого консула.

– Прошу простить?

– Не будь глупцом, – вежливо повторил Маркус. – Этот молодой человек только что привел силы врага в полнейший беспорядок, прикончив ритуалиста, имевшего пятьдесят тысяч фанатичных последователей. Он не просто его победил, Секстус. Он его уничтожил. Лично. Он стоял в сражении плечом к плечу с легионерами, пережил удар канимского колдовства, убившего девяносто процентов офицеров легиона, – дважды пережил! – и использовал магию рыцарей с ошеломляющим эффектом. – Маркус повернулся и махнул рукой в сторону лагеря легиона, находившегося на южной стороне моста. – Он заслужил уважение людей, а ты знаешь, какой это редкий дар. Если он прикажет легиону немедленно подняться на ноги и начать марш против канимов, они пойдут за ним без колебаний.

Гай долго молчал.

– Тут дело не во владении фуриями, Гай, – продолжал Маркус. – Это никогда не имело значения. Речь о личном мужестве и воле. У него они есть. И способность вести людей за собой. Он это может. А еще он умеет заставить людей хранить ему верность.

– Хранить верность! – с иронией сказал Гай. – Даже тебя?

– Он спас мне жизнь, – ответил Маркус. – Он мог этого не делать. Он сам едва не погиб. Ему не все равно.

– Ты хочешь сказать, что готов ему служить?

Маркус немного помолчал.

– Я лишь хотел сказать, что только глупец может сбрасывать его со счетов из-за того, что он не владеет фуриями. Во́роны, он остановил вторжение канимов, помог заключить союз с маратами, лично предотвратил покушение на тебя во время Зимнего фестиваля. Что еще тебе нужно?

Гай задумался.

– Тебе нравится быть Валиаром Маркусом, – наконец сказал он.

Маркус фыркнул:

– После того как я с ним покончу и он уйдет на покой из легиона, я забуду, что мне нравилось им быть.

– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы создать лицо?

– Около трех недель, по нескольку часов каждый день. Водяная магия никогда не была моей сильной стороной. – Они оба замолчали. Потом Маркус вздохнул. – Забери их всех во́роны, Секстус. Если бы я только знал…

Гай засмеялся, но в его смехе не было веселья.

– Если бы я только знал!

– Но мы не можем отступить.