разочарования и несправедливости. – Полагаю, теперь это для меня уже не так важно. Я знаю, что́ мне по силам даже без магии. Целую жизнь я ждал, когда смогу ею овладеть. Но если мне не суждено повелевать фуриями – что ж, так тому и быть. Я больше не стану сидеть затаив дыхание. Пришло время забыть о фуриях. И продолжать жить.

Китаи внимательно посмотрела на него, приподнялась на цыпочках и поцеловала в щеку.

Тави улыбнулся:

– А это за что?

– За то, что у тебя появилась толика мудрости, – с улыбкой ответила она. – Значит, ты не окончательно безнадежен, чала.

Тави фыркнул. Они подошли ко второму каменному зданию, которое построили инженеры, – к штабу легиона. Они использовали самый тяжелый камень, который сумели добыть, и расположили так, что его часть оказалась ниже уровня земли, в том числе и сам командный центр, находившийся ниже дна реки. Тави не хотел, чтобы это здание отстроили в первую очередь, но Магнус и остальные офицеры молча ослушались и сделали так, как посчитали нужным. Теперь потребовалось бы больше одной из жутких красных молний, чтобы уничтожить штаб, заверили Тави инженеры.

Тави пришлось признать, что иметь такое здание очень удобно при организации жизни легиона. Остальные легионеры традиционным образом поставили свои палатки вокруг него и госпиталя, и, хотя очень не хватало тех, кто погиб или был ранен, ощущение нормальной жизни вернулось в Первый алеранский легион. Тави решал проблемы по мере их возникновения, и, хотя по большей части его дни напоминали попытки безумца гасить лесной пожар одеялом, жизнь медленно, но верно входила в обычную колею.

Если бы он знал, что они собираются построить для него настоящий дом с ванной, то запретил бы это делать. Но его просто отвели туда, когда работы подошли к концу. У него появилась маленькая гостиная, ванная комната и даже спальня очень скромных размеров, если бы речь шла не о лагере легиона. А так он мог поставить там обычную палатку, и его постель оказалась достаточно широкой, чтобы свободно на ней разлечься, что существенно отличалось от складной походной койки легионера.

У входа в командное здание стояла охрана, отсалютовавшая Тави, когда он вошел туда вместе с Китаи. Он кивнул легионерам – это были боевые во́роны:

– Милиас, Джонас, все в порядке.

Молодая когорта взяла на себя охрану покоев командира и занималась этим со спокойным упорством; легионеры, стоявшие на посту, были всегда в идеальной форме, ворон – символ когорты – украшал доспехи, шлемы и щиты. Сгоревшее знамя воссоздали множество раз, и неизменно с черным вороном, а не с орлом Короны; одно из таких знамен висело сейчас на двери у входа в здание штаба.

Тави вошел и направился в свои покои, расположенные на первом этаже, достаточно скромные, с надежной удобной мебелью. Днем он отнес сюда часть вещей, но сегодня ему предстояло ночевать здесь в первый раз.

– Там в чем смысл?

– Мне кажется, у тебя проблема, – сказала Китаи. – Твои разведчики недостаточно быстры, чтобы ускользнуть от врага, если он их обнаружит. Да и в темноте они не видят, в отличие от канимов.

– Я и сам это говорил.

– Значит, тебе нужны быстрые разведчики, способные видеть в темноте.

Тави снял плащ и бросил его на стул.

– Да, было бы замечательно.

– Так уж получилось, что сестра моей матери обладает всеми необходимыми качествами, – сказала Китаи. – Более того, она знает еще кое-кого с такими же умениями.

Брови Тави устремились вверх. Тетю Китаи звали Хашат, она была вождем клана Лошади и второй по значимости среди всех вождей.

– Ты хочешь привести сюда отряд маратов? – спросил Тави.

– У нас есть основания считать, что они могут здесь выжить, – сухо заметила Китаи.

Тави фыркнул:

– Я думал, что Хашат нужна Дороге для поддержания порядка в доме.

– Может быть, – ответила Китаи. – Но для разведки не требуется весь клан. Один или два отряда легко справятся с этой задачей. Клан сумеет и без них поддерживать порядок в твоей безумной стране, алеранец. А порядок в Алере так же важен для маратов, как наша стабильность для вас.

– Тут ты совершенно права.

– Сотрудничество между нашими народами – даже с небольшим количеством участников – будет важным шагом в укреплении дружбы.

– Может быть, – согласился Тави. – Но я должен подумать. Мне нужно поговорить с Первым консулом.

– И это поможет спасти жизни, которыми ты в противном случае должен будешь пожертвовать.

«Да, так и будет», – подумал Тави. Тут ему в голову пришла новая мысль, он усмехнулся и посмотрел на Китаи:

– Ты это делаешь для того, чтобы иметь возможность чаще ездить верхом.

Китаи бросила на него надменный взгляд:

– Я хотела лошадь. Но у меня есть ты, алеранец. И я должна этим пользоваться.

Тави подошел к ней и сильно прижал к стене своим телом, а потом поцеловал.

Дыхание девушки-марата ускорилось, и она растаяла под его поцелуем, подняла руки, чтобы коснуться лица, а ее тело прижалось к нему.

Тави тихонько зарычал, в нем вспыхнула страсть. Он приподнял край ее туники, и его руки скользнули по мягкой, лихорадочно горячей коже талии и спины.

– Быть может, нам стоит опробовать ванну?

Она прервала поцелуй, чтобы сказать:

– Здесь, сейчас. Ванна потом.

Китаи взяла его за тунику обеими руками, ее миндалевидные глаза загорелись яростным зеленым огнем, и она потянула его в спальню.

Тави помедлил в дверном проеме.

– Подожди, – простонал он.

Взгляд Китаи напомнил ему голодную львицу, готовящуюся к прыжку, и ее бедра качнулись в его сторону, но она остановилась.

– Заговоренная лампа, – вздохнул Тави. – Пока она горит, часовые знают, что я не сплю и могу принимать посетителей.

Глаза Китаи сузились.

– И?..

– Но я ничего не могу с ней поделать. Нужно найти Макса или еще кого-нибудь.

– Почему?

– Потому что я не могу просто сказать, чтобы свет погас.

В комнате стало темно.

От удивления Тави сел на пол.

Он сидел, у него в животе возникла странная вибрация, и появилось ощущение, что по коже головы забегали невидимые маленькие ножки. Волоски на руках встали дыбом.

– Алеранец? – с благоговением прошептала Китаи.

– Я… – сказал Тави. – Я только сказал… я хотел, чтобы свет погас. И…

Огромность того, что произошло, потрясла Тави. Он начал задыхаться, не в силах сделать вдох.

Он сказал заговоренной лампе, чтобы она погасла.

И она так и сделала.

Он заставил ее погаснуть.

Он сотворил магию.

У него появилась фурия.

– Свет, – прошептал он. – Я хочу, чтобы зажегся свет.

И свет зажегся.

Он посмотрел на Китаи широко раскрытыми глазами,