самом столе практически ничего не было, кроме двух механических устройств на обоих его концах.

Возле дальнего от двери устройства в кресле восседало бесформенное фиолетовое облако, вырастающее из папиретки «Мотифф» на длинном тонком мундштуке. Где-то внутри этого облака обреталась неимоверно важная дама, глава банка с площади Неми-Дрё, № 7, Вивьен Ригсберг.

- Вы ведь знаете, Портер, насколько ценно и дорого мое время, не так ли?!- спросило облако у стоящего перед ним на столе прибора, и, проникнув в раструб, вопрос, смешанный с шипением и помехами связи, прошел по трубе под столешницей и добрался на другой конец стола, где выбрался из воронки-горловины второго прибора.

- Да, мэм,- ответил господин управляющий банка, сейчас выглядящий, как приютский мальчик-сирота. Замерев и склонившись к столу, он был вынужден говорить прямо врожок переговорной трубы стоящего прямо перед ним устройства – приближаться к мадам Ригсберг было запрещено всем, кроме мистера Джеральда Ладлоу, чья унылая фигура замерла возле кресла хозяйки.

- Сколько я должна звонить в колокольчик?! Неужели у вас были более срочные и важные дела, чем разговор со мной?!

- Мадам, я… был всецело поглощен розыском пропавших денег и грабителей, когда вы…

- Вы – бездарность, Портер!- раздалось из рожка.

Подобная дистанционная беседа могла бы показаться чем-то абсурдным, но только тому, кто не был знаком с госпожой Ригсберг. О, ее характер был более зубаст, чем черная акула, а ее нрав… Чтобы понять, что это была за дама, достаточно будет заметить лишь, что хуже обычных помешанных – безумцы, наделенные властью и привыкшие, что мир кругом принадлежит сугубо им. Вивьен Ригсберг, которую служащие банка с трепетом называли «Сама», делала что хотела, и порой даже самые снисходительные личности не могли назвать ее выходки как-то иначе, кроме как «сумасшедшими капризами». Если бы Габен срочно нуждался в эксцентричности, можно было бы подключить к мадам Ригсберг специальную машину по откачке, и она минимум неделю могла бы питать весь город. Главное правило при общении с мадам звучало так: «Держись от нее подальше!». Вызвать ее неудовольствие было проще простого, при этом в половине случаев для него не было никаких рациональных причин.

- Вы считаете, что я просто кекс, как обожаю прилетать сюда?- продолжила мадам. Помимо прочего, она любила употреблять выражения и высказывания собственного изобретения, и порой понять, что именно она имела в виду в той или иной ситуации, было сложно даже зная контекст.

- Вы считаете, что мне больше нечем себя занять, кроме как сидеть в этой каморке целый день и звонить в проклятый колокольчик?!

Мистер Портер сглотнул и покосился на стоящих у него за спиной двух восьмифутовых автоматонов в черных костюмах и черных цилиндрах. Это были личные телохранители мадам. Своим молчаливым холодом и давящим присутствием они напомнили управляющему банка мистера Рипли.

- Где мистер Ратц, Портер?- прозвучало меж тем из трубы.

- Позвольте уточнить, он вам нужен из-за истории с театром, мадам?

- Именно!

Упомянутая история с театром произошла всего два дня назад. О ней много судачили в клубах и салонах, ее даже освещали в прессе. Как и всегда в таких случаях, речь шла о скандале. Вивьен Ригсберг считала себя оскорбленной стороной, была решительно настроена отомстить, а для этого ей нужен был банковский цепной пес. Что касается мистера Портера, то он полагал, что наказание какого-то своевольного господина, который не поприветствовал дымное облако по имени Вивьен Ригсберг в фойе «Гранд-гранд-театра» перед спектаклем, совсем не то, на что следует тратить столь ценный ресурс, как глава отдела по особо важным делам. К тому же он считал, что его личные дела намного важнее личных дел хозяйки банка.

- Боюсь, в данный момент мистер Ратц занят поиском грабителя, посмевшего вторгнуться в…

- Вы знаете, что такое срок годности, Портер?- перебило его шипение из переговорной трубы.

- Да, мадам, я осведомлен…

- Срок годности, Портер,- снова перебила мадам Ригбсерг,- это когда годность превращается в негодность! Ваши действия, или, вернее, ваше бездействие указывает на то, что вы пришли в негодность, Портер!

- Нет, мадам, прошу вас, я…

- Молчать! С каких это пор, вы, Портер, стали настолько отвратительным собеседником? Только ваших нелепых оправданий мне не хватало!

Мистер Портер хотел было что-то ответить, но тут в дверь раздался яростный стук, и в мансарду влетела мисс Кэрри́ди, профессионально отыгрывающая взбудораженность. Господин управляющий банка знал эту женщину не первый день, и ни за что бы не поверил в то, что она потеряла самообладание, если бы не был осведомлен о том, что некоторые склонные к паранойе личности называют емким словом «подоплека».

- Мадам! Мистер Портер!- воскликнула мисс Кэрри́ди, подлетев к столу.

В одно мгновение ярко осветились едва теплящиеся лампы в глазах автоматонов-телохранителей, головы из вороненой стали беззвучно, но с тем угрожающе повернулись к старшей клерк-мадам.

- Мисс Кэрри́ди!- возмущенно проговорила мадам Ригсберг.- Уж от вас я не ожидала подобного поведения. Оно вас совершенно не пирожит! Что стряслось?

- Мадам! Неслыханное дело! Я…

- Говорите же!

Старшая клерк-мадам покрылась румянцем и затрусила перед лицом кистью на манер веера – так, словно у нее в легких закончился весь воздух. «Великолепная женщина!» - подумал мистер Портер.

- Я… я сама не могла поверить, когда мне доложили…

- Говорите, мисс Кэрри́ди!

- С-с-суду… выплатили…

Из переговорной трубки раздался поток непрерывного шипения – и было непонятно: это помехи связи, или же закипает сама госпожа хозяйка банка.

- Чччччто? Это невозможно!

Удивление и неверие мадам Ригсберг были понятны, учитывая, что, согласно устоявшемуся положению дел, ссуду в банке на площади Неми-Дрё выплатить было попросту невозможно. Всякий раз, как какой-нибудь безнадега приближался к погашению заветной суммы, совершенно не чудесным образом возникал какой-то неожиданный процент из тех процентов, которые при составлении договора указываются микроскопическим шрифтом в самом низу листа невидимыми чернилами. А если же происходило чудо, и безнадеге удавалось погасить и этот самый процент, в тот же час, словно призрак из гардероба, выплывала пеня за пропущенные сроки или какой-то налог, указанный в сноске, или из-за какого-то биржевого угла выпрыгивал неожиданный скачок акций, влекущий за собой… да, в общем, все, что угодно… Но чаще всего все обстояло намного проще. Когда безнадеге оставалось около трети до окончательного погашения, заботливые клерки банка убеждали его взять новую ссуду на закрытие предыдущей и… «У вас еще останутся деньги