– Завтра мы поедем в высший колледж магии, – ласково напомнила Лена. – Им нужен свежеокорчеванный профессор для руководства новым отделением инженерной практики.

– Я уже сказал Юнцу твердое «нет», – сухо отозвался Карл.

– Вот завтра и буду корчевать, – тряхнула рыжими волосами Ленка. – Я же не Юнц, чтобы говорить мне «нет»…

Карл опасливо поежился. Оглянулся на маму Леопольду.

– Я украду Ленку и сбегу сам, – попробовал он вяло отбиться. – В конце концов, я глава семьи, мое слово закон…

За плотно прикрытой дверью голос Потапыча пробасил нечто ласковое и невнятное. Снова заскрипели шаги. Возня, вздохи, возмущенное рычание. Минут пять все вслушивались с сомнением. Потом дверь распахнулась, явив взорам Платона Потаповича в великолепном кремовом костюме, при трости и шляпе.

– Вам же хуже, – бодро возвестил Сам. – Соглашусь, если еще кого пошустрее не успели позвать.

– Звали, – тихо пояснила Леопольда. – Но уже все усвоили, как опасно иметь в заместителях медведя. Вы же кушаете министров с изрядным аппетитом, мил сударь Пеньков. Все отказались. Вас боятся сильнее, нежели морового поветрия черной неудачи, поразившего многих состоятельных и успешных людей в эту весну. Вас настолько уважают, что весь кабинет министров сократился до трех бледных личностей при портфелях и пышущего азартом господина Корша. Он тоже желает повысить темпы вырубки лесов силами каторжан, донимая своей ретивостью нервы наших соседей. Когда еще и ваша массивная фигура обозначилась на политическом горизонте, Франкония задумалась об отзыве посла. Мы недемократичны и полны дикости, вот что они заявят.

Потапыч расхохотался и оттопырил локоть, предлагая Фредди пристраиваться рядом. Все в этом доме знали, почему отзывают посла: ему фатально не везет в делах. За два месяца он трижды падал с лестниц, становился причиной бессчетных скандалов и сплетен, проигрывался в карты, терял секретные бумаги, оказывался жертвой обмана… на него даже выливали помои из окна второго этажа. Случайно, само собой. Вот только если удача от вас отворачивается, случайности подбираются самым тоскливым образом. Карл фон Гесс полагал, что посол был членом клуба ловцов удачи.

Теперь посол вынужденно затаился. Провалились планы свержения власти в Ликре, рассеялись мечты о личном обогащении, рухнула репутация опытного дипломата и политика…

– Ренка умеет вмазать, когда надо, – пророкотал Потапыч. – Я сразу ее оценил. Такая тощая блоха, но кусачая. Ладно, если я столь исключительно противен Старому Свету, а вкупе с ним и Новому, пусть пялятся ежедневно, аки на икону. Жаль ведомство оставлять, только-только «Облак» себя показал. И завод бросать на произвол чужих решений жаль. Когда еще мой Ромка доучится на управляющего. Но я готов, буду пускать корни на новом месте. Ужо тогда держитесь.

– Мы постараемся, господин первый министр, – пообещала Фредди.

По коридору простучали звонкие, подкованные каблучки Мари. Она вошла, встала у порога. До сих пор окончательно не пришла в себя от ужасной новости: Яша всех предал. Ее Яша, человек, которому она подбирала рубашки и покупала одеколон, всерьез обдумывала, насколько опрометчиво предпочесть его Юрию и остальным поклонникам. Потому что у нее, деловой и состоятельной, за зиму накопилось немало интересных и перспективных во всех отношениях знакомств.

– Я подписала ваш нелепый договор, – решительно сообщила Мари, глядя на Потапыча в упор. – Я ничего не понимаю в инженерном деле и строительстве, вы предложили мне слишком много денег и чересчур заранее. Но я неплохо умею организовать работы. И я постараюсь, чтобы вы не переживали за ваш завод.

– Какие все сегодня решительные, – вздохнула Леопольда.

И была права. Люба, недавно освободившаяся усилиями Береники от шрама – следа своего добровольного проклятия, уехала в степь, сопровождаемая Торгаем. Навещать могилы погибшей семьи и приживаться в новом доме: смуглый телохранитель Корша объявил себя ее названым сыном, и теперь у Любови Ильиничны очень много незнакомых пока в лицо новых родственников.

Рони безвылазно сидит в мастерской, на него напало внезапное вдохновение. К осени ожидается новая версия гоночного автомобиля. Теперь инженер бессильно разводит руками: все же «Тачка М» или «Тачка А»? То и другое плохо… Потому что Мари разочарована в мужчинах глобально и снова твердит про либертэ, а Ушкова-младшая уехала во Франконию готовить открытие там первого салона одежды «от Валентины».

Бризов остервенело тестирует «Облак», о котором знают уже все разведки Старого и Нового Света, опасаются и выведывают детали. А бронепоезд упрямо не желает летать и приземляться так же безупречно, как смог однажды, хоть и «есть позитивная динамика», как пишут в отчетах.

Береника вытребовала у Потапыча билеты на юг и уехала к морю исполнять мечту – смотреть на парус и Хромова, изучающего приемы управления лодкой. Все вздохнули с облегчением. Только что взлетевшая птица – она ведь свои возможности плохо осознает.

«На юге, – подумала Леопольда, – теперь уже лето». Море синее, и небо синее. Правительница Дивана, день ото дня все более становящаяся похожей не на тень удачи, а на ее вполне реальный, но отнюдь не мрачный призрак, не нуждающийся в сиделках и помощи, тоже часто вспоминает море. Хочет туда съездить, пообщаться с Береникой, посмотреть вдаль. Почувствовать себя наконец-то свободной… Сколько глупостей люди наплели про рельсы, высасывающие удачу их провинций и скапливающие ее во дворце. Но исходно пути строились для иного. Для обеспечения в любой точке страны доступа к каналу удачи, соединенному со столицей. Иначе полупризрачная правительница не смогла бы совершить ни единого перемещения по Ликре. А как управлять, будучи привязанной к дворцу? Только по подсказке своих тюремщиков. Тех, кто год за годом выкачивал свет удачи, норовя обратить его в личную выгоду. Кто вынуждал пользоваться каналами удачи для подпитки сил и отравлял их, уничтожая детей – птенцов удачи…

Потапыч уже уехал, как и сопровождающие его Фредерика, Лена и Карл. А бабушка Леопольда все сидела с внучкой, улыбалась и напевала песенку. Очень приятно вернуться домой после стольких лет трудных странствий. Екатерина Федоровна принесла чай и варенье. Села рядом, строго взглянула на Леопольду:

– Когда ты ей все скажешь?

– Кому? – не пожелала та понять вопроса.

– Беренике. Она собирается искать маму, но это же бессмысленно, Любочка мне все пояснила. Дворцовые сиделки не ухаживают за призраком Диваны, они носят ее личину на себе, ведь так? Поэтому наша правительница и не является призраком в полном смысле слова. Поэтому же и характер ее меняется, каждый раз сплетаясь с новым, дополняющим ее, впитываемым от сиделки.

– Так, – согласилась Леопольда. – И что? Люба отдала этому делу десять лет жизни, обрела утешение, смогла преодолеть боль утраты семьи. Теперь у нее есть новая семья… Роберта соединена с Диваной уже четыре года. Еще немного, может год или даже меньше, – и она получит свободу, тогда и встретится с дочерью. Наша правительница больше не нуждается в телесном воплощении и помощи. Она вполне довольна новой ролью, Фредди-старший ее убедил, что призраком быть неплохо и нестрашно. Он станет проверять на пригодность ректоров. Она – министров… Милая пара. Ликра рискует сохраниться такой же дикой и странной, какова она ныне, на долгие годы, а то и на века. Мне это по душе.