Сейчас мы находимся на втором этаже серого непримечательного здания в Холланд-плейс, облюбованного мелкими фирмами, в офисе того самого детектива. Офис безлик - с одной стороны рабочий стол с техникой, с другой - кожаный диван, кресла и стол между ними. Вдоль стен высятся одинаковые шкафы с кучей папок, а у окна с белыми жалюзи красуются два массивных сейфа. В таком офисе может работать как менеджер среднего звена какой-нибудь фирмы, так и государственный служащий. Но это вотчина частного детектива, нанятого Дастином. Зачем он нанял его, я не знаю. И как Дастин и Октавий оказались около здания суда, мне тоже непонятно. Детектив и Дастин ничего не объясняют, но обсуждают, что теперь делать. Я лишь отвечаю на вопросы Леона и успокаивающе глажу миссис Бейкер по плечу. Она взволнована до слез и пьет успокаивающий чай - мать Лилит только что кратко рассказала нам о том, что произошло с ее дочерью. От этого рассказа, хоть и лишенного подробностей и красок, меня бросило в жар, и голова закружилась от ярости и злости за Лилит. Дастин нахмурился, и в его небесно-голубых глазах появились злость и отвращение. И только детектив оставался спокойным.

Октавия и Лилит с нами нет - они все еще едут. Почему так долго, тоже непонятно. Я нервничаю - из-за малышки Лилит, из-за Дастина, из-за того, что люди миссис Мунлайт узнают, где я и с кем. Но уйти я не могу.

- С ним моя Лилит точно в безопасности? - в который раз уточняет миссис Бейкер.

- Конечно, - отвечаю ей я. - Они - хорошие друзья. Не волнуйтесь.

- Тогда где же они?! - ее глаза встревоженные, напуганные и покрасневшие от слез.

- Решили объехать пробку. Наверное, попали в другую. Это же Нью-Корвен, - улыбаюсь я ей как можно более расслабленно, чтобы женщина перестала волноваться. - Тут везде пробки.

Дастин снова звонит Октавию - тот не берет трубку.

- Идиот, - тихо шипит он.

Лилит тоже не отвечает на звонки - и на мои, и на звонки миссис Бейкер. И ты терпеливо ждем их. Зато мой телефон в какой-то момент оживает. И я вздрагиваю, когда вижу, кто пытается связаться со мной. Эмма Мунлайт.

Я не могу игнорировать ее. Это вызовет подозрения. Тогда я, извинившись, выбегаю из офиса детектива и в коридоре отвечаю на звонок миссис Мунлайт, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал беззаботно.

Пусть она ни о чем не узнает, пожалуйста!

- Слушаю, - говорю я с замиранием сердца.

- Где ты? - спрашивает резким голосом Эмма. Я сразу понимаю, что она не в духе. Что-то случилось.

- Гуляю, - отвечаю я осторожно.

- Ты должна быть в студии! - в противном голосе Эммы презрение, от которого кровь льнет к щекам. - Ты получаешь такие деньги, чтобы гулять, Ховард?

- Макс сказал, что сегодня не надо приезжать, - бормочу я. - Все готово. И Джессика утром ничего не говорила...

Джессика обещала прикрыть меня. Что происходит? Мне становится страшно. Я жду, что вот-вот миссис Мунлайт захохочет и объявит, что все знает - я нарушила договор. И Мэг с Эштаном вышвырнут из больницы. А я буду должна огромные деньги.

- Они идиоты, - сквозь зубы выплевывает Эмма. - Мне приходится работать с мусором. Ховард, ты ведь знаешь, что в августе у Дианы будет первый концерт?

Конечно, знаю. Об этом все знают. Билеты уже распроданы, поклонники Дианы ждут этого события с большим нетерпением, да и в СМИ по этому поводу некоторый ажиотаж. Правда, никто не знает, что Диана будет петь под фонограмму. Но это не мои проблемы.

- Да, - смиренно отвечаю я. С ней нельзя спорить, особенно сейчас.

- Ты будешь петь, - объявляет миссис Мунлайт.

- Что? - не сразу понимаю я.

- Ты будешь петь вместо Дианы. Я специально приехала в студию, чтобы сказать тебе это. Но тебя тут нет, - заявляет ее мать.

- Я вас не поняла, - тихо говорю я.

- Что тут непонятного, Ховард? - голос Эммы становится еще злее. - Ты будешь петь вместо Дианы на концерте. Завтра обсудим все технические детали. Она будет на сцене, а ты - за сценой.

Я молчу, у меня просто нет слов. Одно дело петь за Диану в студии, другое - в живую, на стадионе, для десятков тысяч людей.

Это мой последний бастион несломленной гордости. Последнее, что им осталось разрушить во мне.

Мне сложно пойти на такой обман, и горло пересыхает, а сердце начинает стучать сильнее.

- За это ты получишь дополнительный гонорар, Ховард, - добавляет миссис Мунлайт.

- Но мы не договаривались об этом! - почти выкрикиваю я в отчаянии. - Я не могу!

- Что ты сказала? - холодным голосом спрашивает миссис Мунлайт. - Ты мне перечить вздумала? Твои родственнички живы и даже могут сами дышать, есть и ходить благодаря мне и моим деньгам. Или ты уже забыла об этом, Ховард?

Я молчу, прижав руку к груди, над сердцем. А оно готово вырваться оттуда.

- Я не забыла, - тихо и потерянно говорю я и вдруг вижу Дастина - он идет ко мне, и вид у него решительный. Знаю, что он ничего не слышал и не сможет услышать, но мне становится еще страшнее.

- Вот и отлично, - хмыкает Эмма. - Значит, споешь. Это не вызовет особых трудностей. А вот твоей тетушке и брату будет трудно без той медицинской помощи, которую им оказывают. И нет, милая Санни Ховард, гордая девочка с прекрасным голоском, благодарить тебя за это я не стану. Это часть твоей работы. Работы, за которую я тебе плачу. Ты же понимаешь, верно?

Дастин стоит напротив, скрестив руки на груди, и смотрит на меня. А я не могу оторвать взгляда от него.

- Понимаю, - произношу я. - Все сделаю.

- Тогда до завтра, Ховард. Будь хорошей девочкой и береги голос для Дианы.

На этом миссис Мунлайт бросает трубку, не утруждая себя словами прощания. А я опускаю руку с зажатым в ней телефоном.

Мы смотрим друг на друга - внимательно, настороженно, молча.

- Что? - первой говорю я.

- А ты как думаешь? - спрашивает Дастин.

- Не знаю. - Я хочу пройти мимо него и вернуться в офис детектива, но он хватает меня за запястье и останавливает.

- Что ты делаешь? - выдираю я руку из его пальцев.

- Нам нужно поговорить, Санни, - отвечает Дастин. В его взгляде нет ни злости, ни обиды, ни презрения. И я понимаю, что это какой-то другой Дастин. Не Дастин-ребенок, не Дастин-суперзвезда, не Дастин-влюбленный.

Дастин-мужчина. Спокойный, собранный. Решительный.

- О чем же? - я нервничаю. Не понимаю, почему все так запуталось, переплелось, как ветки тернового куста. «Через тернии к звездам», - так говорят. Но мои звезды погасли, а небо, упав на землю, разбилось.

- О тебе, - отвечает все так же спокойно Дастин.

- Обо мне говорить нечего. Прости. - Я хочу уйти, но Дастин не дает этого сделать - перекрывает мне путь, расставив руки.