Все так называемые либералы суть анархисты,если не дела, то мысли. Каждый из них гоняется за призраками свободы, впадаяисключительно в своеволие, то есть в анархию протеста ради протеста… Перейдем кпрессе. Мы ее обложим, как и всю печать, марочными сборами с листа и залогами,а книги, имеющие менее 3О листов, – в двойном размере. Мы их запишем в разрядброшюр, чтобы, с одной стороны, сократить число журналов, которые собойпредставляют худший печатный яд, а с другой – эта мера вынудит писателей ктаким длинным произведениям, что их будут мало читать, особенно при ихдороговизне. То же, что мы будем издавать сами на пользу умственногонаправления в намеченную нами сторону, будет дешево и будет читаться нарасхват.

Налог угомонит пустое литературное влечение,наказуемость поставит литераторов в зависимость от нас. Если и найдутсяжелающие писать против нас, то не найдется охотников печатать их произведения.Прежде чем принять для печати какое-либо произведение, издатель или типографщикдолжен будет прийти к властям просить разрешение на это. Таким образом, намзаранее будут известны готовящиеся против нас козни, и мы их разобьем, забежаввперед с объяснениями на трактуемую тему.

Литература и журналистика – две важнейшиевоспитательные силы, вот почему наше правительство сделается собственникомбольшинства журналов. Этим будет нейтрализовано вредное влияние частной прессыи приобретется громадноевлияние на умы… Если мы разрешим десять журналов, тосами учредим тридцать и так далее в том же роде. Но этого отнюдь не должныподозревать в публике, почему и все издаваемые нами журналы будут самыхпротивоположных по внешности направлений и мнений, что возбудит к нам доверие ипривлечет к ним наших, ничего не подозревающих противников, которые, такимобразом, попадутся в нашу западню и будут обезврежены.

На первом плане поставятся органы официальногохарактера. Они будут всегда стоять на страже наших интересов, и потому ихвлияние будет сравнительно ничтожно. На втором – станут официозы, роль которыхбудет заключаться в привлечении равнодушных и тепленьких. На третьем – мыпоставим как бы нашу оппозицию, которая хотя бы в одном из своих органов будетпредставлять собой как бы наш антипод.

Наши действительные противники в душе примутэту кажущуюся оппозицию за своих и откроют нам свои карты. Все наши газетыбудут всевозможных направлений – аристократического, республиканского,революционного, даже анархического – пока, конечно, будет жить конституция…Они, как индийский божок Вишну, будут иметь сто рук, из которых каждая будетщупать пульс у любого из общественных мнений. Когда пульс ускорится, тогда этируки поведут мнение по направлению к нашей цели, ибо разволновавшийся субъекттеряет рассудительность и легко поддается внушению.

Те дураки, которые будут думать, что повторяютмнение газеты своего лагеря, будут повторять наше мнение или то, которое намжелательно. Воображая, что они следуют за органом своей партии, они пойдут затем флагом, который мы вывесим для них. Чтобы направлять в этом смысле нашигазетные милиции, мы должны особенно тщательно организовать это дело. Подназванием центрального отделения печати мы учредим собрания, в которых нашиагенты будут незаметно давать пароль и сигналы.

Обсуждая и противореча нашим начинаниям всегдаповерхностно, не затрагивая существа их, наши органы будут вести пустуюперестрелку с официальными газетами для того только, чтобы дать нам поводвысказаться более подробно, чем мы могли бы это сделать в первоначальныхофициальных заявлениях. Конечно, когда это для нас будет выгодно. Нападки этина нас сыграют еще и ту роль, что подданные будут уверены в полной свободесвободоговорения, а нашим агентам это даст повод утверждать, что выступающиепротив нас органы пустословят, так ка не могут найти настоящих поводов ксущественному опровержению наших распоряжений.

Такие незаметные для общественного внимания,но верные мероприятия всего успешнее поведут общественное внимание и доверие всторону нашего правительства. Благодаря им мы будем возбуждать и успокаиватьумы в политических вопросах, убеждать или сбивать с толку, печатая то правду,то ложь, данные или их опровержения, смотря по тому, хорошо или дурно ониприняты, всегда осторожно ощупывая почву, прежде чем на нее ступить…

Мы будем побеждать наших противниковнаверняка, так как у них не будет в распоряжении органов печати, в которых онимогли бы высказаться до конца, вследствие вышесказанных мероприятий противпрессы. Нам не нужно будет даже опровергать их до основания… Пробные камни,брошенные нами в третьем разряде нашей прессы, в случае надобности мы будемэнергично опровергать в официозах…

Уже и ныне в формах хотя бы французскойжурналистики существует масонская солидарность в пароле: все органы печатисвязаны между собою профессиональной тайной; подобно древним авгурам, ни одинчлен ее не выдаст тайны своих сведений, если не постановлено их оповестить. Ниодин журналист не решится предать этой тайны, ибо ни один из них не допускаетсяв литературу без того, чтобы все прошлое его не имело бы какой-нибудь постыднойраны…

Эти раны были бы тотчас же раскрыты. Пока этираны составляют тайну немногих, ореол журналиста привлекает мнение большинствастраны – за ним шествуют с восторгом. Наши расчеты особенно простираются напровинцию. В ней нам необходимо возбудить те упования и стремления, с которымимы всегда могли бы обрушиться на столицу, выдавая их столицам засамостоятельные упования и стремления провинций. Ясно, что источник их будетвсе тот же – наш.

Нам нужно, чтобы иногда, пока мы еще не вполной власти, столицы оказывались окутанными провинциальным мнением народа, тоесть большинства, подстроенного нашими агентами. Нам нужно, чтобы столицам впсихологический момент не пришлось бы обсуждать совершившегося факта уже поодному тому, что он принят мнением провинциального большинства.

Когда мы будем в период нового режима,переходного к нашему воцарению, нам нельзя будет допускать разоблачения прессойобщественной бесчестности; надо, чтобы думали, новый режим так всехудовлетворил, что даже преступность иссякла… Случаи проявления преступностидолжны оставаться в ведении их жертв и случайных свидетелей – не более.

Протокол 13.

Нужда в насущном хлебе. Вопросы политики.Вопросы промышленности. Увеселения. Народные дома. «Истина одна». Великиепроблемы.

Нужда в насущном хлебе заставляет гоев молчатьи быть нашими покорными слугами. Взятые в нашу прессу из их числа агенты будутобсуждать по нашему приказу то, что нам неудобно издавать непосредственно вофициальных документах, а мы тем временем, под шумок поднявшегося обсуждениявозьмем да и проведем желательные нам меры и поднесем их публике каксовершившийся факт.