русского крестьянина, которая каждую минуту может сделаться светом, это темнота воспитанная и поэтому безнадежная. Чем они живут внутри себя, что им нужно?

Они проходили по залитым огнем улицам, переполненным нарядной парижской публикой, среди бесчисленных магазинов: магазинов дамского белья, магазинов косметики, шелковых чулок, опять дамского белья, духов, кружев, элегантной обуви. Мастер долго шел молча, почему-то со странной внимательностью к толпе. Потом задумчиво сказал, как бы про себя:

— Конкурировать трудно. У них свои предметы первой необходимости. — А ведь в этом городе, как нигде, собраны все чудеса человеческого гения и искусства, но они не являются предметом первой необходимости. Они только тщательно хранятся. И существуют только для обозрения, вроде египетских мумий, и для счета.

Он подумал, потом продолжал:

— Очевидно, человеческому гению суждено создавать свои ценности только вопреки желанию людей. В этом великий соблазн, и не многие осиливают сопротивление человеческой темноты.

Они пришли в ресторан, и мастер, у которого было всего сто франков, со своей обычной широтой заказал бутылку шампанского и омары с майонезом. Они сели в уголке, на мягкий диван под лампой с розовым абажуром. На возвышении гремел джаз-банд, и за барабаном окруженный толпой веселящихся людей негр показывал свое искусство и сиял улыбкой удовольствия, поблескивая ослепительно белыми зубами и такой же ослепительно белой манишкой. Его черные руки в белых манжетах мелькали, как руки фокусника, то издавая звуки барабана, то деревянные звуки молоточков, и все это покрывал его голос…

XI

До русских друзей мастера дошел привезенный кем-то потрясающий слух о том, что английский король, будучи в Париже, пожелал видеть последнее произведение великого русского мастера, купил картину за огромные деньги и подарил ему целый дворец на берегу моря для отдыха под старость. Когда этот слух дошел до Андрея, он сказал равнодушно:

— Я знал, что старик плохо кончит.

XII

А в это время мастер, достигнув вершины своего пути, оказался точно в пустыне, всеми забытый и никому не нужный, кроме «вечности», как он иронически говорил себе.

Оставалось два-три человека таких же бедных и несчастных, как он, которые говорили ему, что создания его гениальны, что человечество будущего вспомнит о нем.

Но люди настоящего не вспоминали.

Денег совсем не было, и н только имел возможность через день питаться в столовой для бедных.

В один из ненастных дней мастер возвращался из дальней столовой, у него вдруг блеснула в глазах яркая молния, в груди что-то сладко оборвалось, и он упал на мостовую.

Хоронили его на третий день в том же бедном квартале, где он жил. Гроб везла пара лошадей странной расцветки: они были, как зебры, испещрены длинными рыжими полосами по белому фону. Очевидно, они знали когда-то лучшие времена, сейчас же были худы и тощи, как клячи. За гробом шло только два человека, так же плохо одетых, как сам мастер в последнее время.

XIII

До русских друзей мастера дошел слух о том, что он не захотел ехать в подаренный ему королем дворец на машине. Он не любил техники, и король, уважая желание великого художника, будто бы подарил ему пару лошадей какой-то редкой необыкновенной ветки. И кто-то видел, как он поехал на них в приготовленное ему место.

Друзья покачали головами и сказали:

— Какое счастье для него и для искусства, что он остался там. Подумайте, какая оценка, какое внимание…

— Что же вы хотите, Европа…

[1937]

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

Землетрясение

Комедия в 3-х действиях

(Издание пятое, девятая редакция)

Действие происходит в глухом уездном городишке, куда еще не докатилась волна Октябрьской революции и куда съехались все бежавшие из столиц и имений. Дом уездного магната, фабриканта и пароходчика Кашина.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КАШИН, РОДИОН АРХИПЫЧ. 65 лет. Крепкий старик. Под европейца. Осторожен, труслив, но когда дело идет о спасении шкуры, решителен и находчив.

АННА ФЕДОРОВНА, жена его, 50 лет. Из уездных дворян. НАДЯ, дочь их. Сорванец.

ПЕТУХОВ, АРДАЛЬОН. Уездный драматург, режиссер, артист, поэт и художник.

БЕРЕЗКИН. ИВАН ИВАНОВИЧ. Полный. Несколько наивен. Вестник по призванию.

ПОКЛЕВСКИЙ, ВИКТОР ЛЬВОВИЧ, фаф. лишившийся поместьев. Камер-юнкерский мундир. Монокль. Лет 38-ми.

БАГРАТИОНОВА, МАРИЯ АРКАДЬЕВНА. Княгиня, помещица, выселенная крестьянами. Не отличает правой руки от левой. Изящна. Детская простота души. Лорнет. Лет 33-х.

ПАШКОВ. СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Капитан. Животен. Часто рычит.

МАРИЯ ПЕТРОВНА, его жена. Сухая, нервная, очень ревнива.

БЕРКУТОВ, ВАЛЕРИЙ НИКОЛАЕВИЧ, приехавший от голода из Петербурга интеллигент.

ШИШИКИНА, ВАРВАРА. Мещанка.

АГАФОН, ее муж, приказчик Кашина. Пиджак, тяжелые сапоги, всегда молчит, неловок, ко всему равнодушен, кроме вопросов питания.

КОМИССАР.

ПОМОЩНИК КОМИССАРА.

БОРИС, товарищ детства Нади.

ФЕОКТИСТ, метрдотель из городского клуба.

ФЕКЛА, прислуга Кашиных.

ДВА СОЛДАТА.

ПЕВЧИЕ.

СВЯЩЕННИК. Веселый, общительный кавалер. ДЬЯЧОК, служит с увлечением.

ГОСТИ — телеграфисты, барышни.

Ни одно из действующих лиц не смеется. Действие идет большею частью быстрым лихорадочным темпом. Все действуют тесно спаянным коллективом. Все на страшной серьезности, поглощенности событиями и тревоге.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

В квартире Кашина, празднующего свою серебряную свадьбу. Обстановка с претензией на роскошь. Зал, где готовят стол, убран для встречи серебряных молодых из церкви. Около двери передней стяг в новом стиле с кругами и треугольниками. Яркие краски. «Привет серебряным молодым» и очень крупно: «Исполнено Ардальоном Петуховым». Портрет великого князя, рояль, золоченая мебель. На столе красные розы.