– Не стоило волноваться, я в порядке.

– …и другая ложь. – Снова вспыхивает его взгляд.

Не мешкая, пытаюсь достать его когтями и, конечно, встречаю отпор – даже не меча, а тяжелого широкого наруча, который опрометчиво принял за модный игаптский браслет. Клинок летит прямо мне в живот, нога готова подсечь, приходится уворачиваться, и быстро, пытаться поднырнуть хотя бы сбоку – а в конце концов все-таки пятиться. Это удается.

Нет, Илфокион ни за что не убил бы меня – как я не убил бы его. Наши тренировки всегда проходили с настоящим оружием, как и у всех гирийских солдат. Палки, муляжи и прочее тут не признают. Мастера здешней боевой школы считают, что лучше потерять пару пальцев в тренировочном бою, чем расхолодить себя, помахивая притупленным клинком или вовсе деревяшкой. Не слишком разумно, но кое-что Илфокион объяснил мне безошибочно. Сражаясь только настоящим оружием, ты наиболее четко понимаешь, что в твоих руках. Орудие смерти. Или свободы. Или защиты. Или, опять же, таланта, мастерства. Ты учишься владеть собой, ставить прозрачную цель и достигать ее быстрее. Выверять каждый удар, бросок, вздох в зависимости от того, кто и зачем с тобой бьется.

Мы движемся намного медленнее и даже, пожалуй, картиннее, чем во время настоящих тренировок. За каждой серией ударов следует пауза, обмен взглядами, пара вздохов. Неотступно странное чувство: Илфокион наблюдает за мной. Не как за противником или учеником и даже не как за подозрительно загулявшимся другом принцессы – иначе. Ищет что-то. Пытается разгадать. Впрочем, я ведь делаю то же: под звон железа снова судорожно гадаю, что могло разбудить его, и выдернуть из постели, и повести по моим следам.

– Хотите… спросить что-то? – выдыхаю на очередном скрежещущем лязге, когда приходится припасть на колено под напором меча.

Его глаза взблескивают особенно цепко, он напирает, но все же сдается, едва я пытаюсь достать его бедро кинжалом.

– Думаю, нет. – Этот ответ, снова с расстояния нескольких шагов, удивляет меня. Илфокион то ли ждет контратаки, то ли задумался – просто стоит, чуть расставив ноги, подавшись вперед и тяжело дыша. – Но есть ощущение, что хочешь ты.

– Вы в порядке? – зеркально возвращаю вопрос, но не удар. Застываю, выпрямляюсь, повожу ноющими плечами, удивляясь, насколько мне нравится это нытье.

Сейчас я не про здоровье или, по крайней мере, не только про него. Илфокион явно понимает это: медленно увеличивает расстояние между нами еще немного, тяжело выдыхает, посмотрев на клинок. И качает головой. Это тоже удивительно, он… будто сдался? Настороженно вглядываясь, делаю пару шагов навстречу. Когти опущены, но кинжал я на всякий случай держу перед грудью.

– Вам что-то снится… – не спрашиваю. Собравшись, добавляю: – А может, вас что-то преследует и наяву.

Как меня. Этого не добавляю: он, скорее всего, догадывается либо знает, а привлекать сейчас внимание к такому я не желаю. Мы ведь о нем. Не обо мне. Откровенно говоря, стоит передать все, что я услышал и, возможно, услышу, Орфо. Это не шутки, Илфокион отвечает за охрану замка, и ему нужен крепкий разум. Он не может… не должен…

– Тебя так это удивляет? – хрипит он и вытягивает меч вперед: не подходи, ни в каком из смыслов. Губы желчно кривятся. – Меня многое преследовало и прежде, а теперь…

Осекшись, он прикрывает глаза. Я чуть мотаю головой: непривычно не видеть стрелок, они подобны элементу брони, и без них веки выглядят… старческими? Мелькает и другая мысль: сейчас Илфокион – отличная мишень для атаки, его можно обойти сбоку. Но я не подойду.

– А теперь в замке что-то изменилось, и стало хуже, – отзываюсь так же глухо. – В том числе вам. Мы все будто заболели, а может, и так, только это не мор, а что-то в головах, что-то из прошлого. – Медлю. Решаюсь: – Так что… что говорит вам голос Монстра?

Его глаза распахиваются, впиваются в мои, и меня будто опаляет молнией – столько там безысходного, затравленного бешенства и потрясения.

– Эвер… – Дрогнувшей рукой он убирает за ухо прядь. – Ох, Эвер.

Похоже, он не ждал, что я решусь заговорить об этом. Ведь, сделав так, я, по сути, расписываюсь и в собственном сумасшествии. «Да-да, меня тоже окружают голоса, которых нет, и я как будто тону в темноте». Пусть. Безопасность – наша общая – определенно важнее съедающего меня ощущения, будто…

– Я ничтожество, – добавляю, почти не осознавая. И даже почти не чувствуя страха и горечи. – Мне он говорит в основном это.

Я жду чего-то резкого или насмешливо-равнодушного. Жду и неловкой лжи, которой многие спасают свое самолюбие, подменяя ответную откровенность: «А мне ничего, о чем ты вообще, у тебя проблемы?» Но молнии в глазах Илфокиона вдруг гаснут, сменившись чем-то еще более меня удивляющим. И не будящим никаких хороших чувств.

– Это не так! – Слова он почти выплевывает, тут же, спохватившись, хмурится и мотает головой. Рука с мечом опускается, челюсти отчетливо сжимаются – до желваков. – Что за чушь? Это ты-то, после всего?..

Молчу, потому что боюсь солгать. И потому что не уверен, что найду слова. И потому что жду ответа на свой вопрос. Что-то из этих трех причин Илфокион понимает, с горькой усмешкой крутит запястьем – меч рисует в лунном воздухе сверкающую фигуру. Скучающая на стене Финни завистливо, обиженно звенит.

– Мне другое. Что я вымазан в крови по подбородок, что утопаю в ней. – Он будто сорвал горло, сбивается на хрип. – Что все пустое и лучше дать свершиться тому, что должно, хотя я совсем не знаю, что должно… – Он сильнее вцепляется в меня взглядом, будто о чем-то прося или спрашивая. Ему требуется усилие, чтобы продолжить. Он качает головой снова, уже иначе, совсем безнадежно. – Король не прав, Эвер. Король… мы говорили в тот самый день. И он предложил мне возглавить городских токсотов, уйти из замка. Сказал, что я…

– Что вы заслуживаете? – Это не трудно угадать. На самом деле я тоже так считаю. – Что ходить ночами за такими, как я, – не совсем то, для чего вы…

Он отворачивается так резко, будто я занес руку для пощечины, – хотя нас все еще разделяет слишком большое расстояние и я не двигался. Легко прослеживаю взгляд: Илфокион смотрит на хлысты, те несколько металлических хлыстов, что висят неподалеку от перчаток, среди них тускло серебрится и хлыст королевы Валато. Там же – собственный хлыст Илфокиона, с золоченым набалдашником над плетьми.

– Мне не нужны никакие голоса Монстров, Эвер, – снова повернувшись,