размещения ракет. Мы были полны энтузиазма. Но вдруг мы узнали, то Хрущёв пошёл на уступки. Это произвело гнетущее впечатление. Кубинский народ не представлял себе юридического статуса советского оружия, люди думали, что Советский Союз передал его в нашу собственность. Сейчас кубинцев охватило чувство разочарования, растерянности, горечи. Моральный дух резко упал. Ещё хуже то, что упал боевой дух наших солдат. Участились полёты американских самолётов над нашей территорией, а нас просили не открывать по ним огонь. Это производит сильное деморализующее воздействие. В послании Хрущёва не было ни строчки о предварительном согласии Кубы на вывоз ракет. А ведь мы — не просто маленькая страна со смелым, но маленьким народом. Мы всегда помним о престиже нашей революции, о её авторитете в глазах народов Латинской Америки. В истории Кубы были прецеденты ущемления нашего престижа, нашего суверенитета. Наш народ особенно к этому восприимчив. После окончания войны за независимость представителей Кубы даже не пригласили на мирные переговоры в Париже. (Фидель имеет в виду договор 1898 года, юридически завершивший испано-американскую войну.) Американцы навязали «поправку Платта», запрещающую Кубе приглашать иностранные войска без согласия правительства США. Сейчас нам показалось, что «поправка Платта» воскресла. Кризис вроде бы преодолён, но юридически ничего не изменилось. Морская блокада Кубы не снята. Американцы пытаются нам диктовать, какое оружие мы можем иметь, и хотят нас контролировать. Советский Союз согласился на присутствие инспекторов, даже не спросив нас. Куба — молодое государство, и народ наш очень импульсивен. Моральный фактор имеет большое значение. Мы остаёмся верными друзьями Советского Союза, но мы сочли нужным объявить народу, что между позициями Кубы и СССР есть расхождения, которые обязательно будут преодолены путём обсуждения. Ваше заявление, сделанное в Нью-Йорке, имело для нас огромное значение, произвело положительный эффект.

Наконец Кастро замолчал.

Едва Микоян начал отвечать, как в помещение зашёл служащий советского посольства и попросил посла Алексеева выйти: дело срочное. Тот извинился, вышел и затем вернулся и протянул Микояну телеграмму: его супруга, Ашхен Лазаревна Туманян, скончалась. Микоян встал с кресла и произнёс: «Моя жена умерла». Отвернулся и отошёл к окну. Все молчали. Наконец Микоян справился с приступом горя и повернулся.

Фидель выразил соболезнования. Он предложил сделать перерыв и затем сказал: «Я прикажу готовить ваш самолёт к вылету».

На это Микоян ответил: «Я никуда не улечу, пока мы не договоримся».

Он вышел в соседнее помещение и объявил своему сыну Серго о смерти матери и затем приказал ему лететь домой.

Вот текст шифрограммы посла Алексеева № 32128/1904 от 4.11.62:

«3 ноября в 10 часов тов. Микоян посетил Ф. Кастро на квартире, где имел с ним беседу. В 11.45 беседа была прервана в связи с сообщением о смерти жены.

4 ноября в 7 утра Серго вылетел в Москву через Нью-Йорк.

С 10 до 17 состоялись переговоры с кубинскими руководителями.

Несмотря на душевные переживания, А. И. Микоян чувствует себя хорошо.

Тов. Микоян просил срочно, используя любые каналы связи, сообщить ему о дне и часе похорон супруги.

Резидент Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров Союза ССР».

4

Переговоры с Фиделем и Че

Решение Микояна отказаться от участия в похоронах жены, остаться в Гаване и продолжать переговоры, произвело на Кастро огромное впечатление. По общему мнению, именно этот поступок Микояна смягчил позицию команданте: он не стал препятствовать вывозу ракет с территории Кубы. Впоследствии сам Фидель, в беседе с Евгением Примаковым, признался, что перелом в переговорах произошёл именно в том момент, когда Микоян отказался возвращаться в Москву. Это, кстати, не совсем так: согласно донесениям Микояна, Фидель и далее проявлял жёсткость, а однажды и несдержанность. И всё же история получила широкую огласку. Поступок Микояна поразил не только Фиделя Кастро, но и президента Кеннеди (об этом ниже).

Наивысшая точка политической карьеры Микояна, кульминация его биографии — 3 ноября 1962 года. Он прилетел в Гавану, чтобы погасить ядерный пожар, а помогла ему в этом супруга, Ашхен Лазаревна, которая никогда не занималась политикой; совершенно невероятным образом её уход — именно в этот день и в этих кризисных обстоятельствах — буквально изменил течение Истории.

Микоян много раз участвовал в сложнейших, изнурительных переговорах, где решались вопросы жизни и смерти, судьбы народов. Так было с Мао Цзэдуном в Сибайпо, с Ким Ир Сеном в Пхеньяне, с Имре Надем в Будапеште. Так было в Ереване в 1937-м и в Новочеркасске в 1962-м. Часто Микоян был вынужден действовать несамостоятельно, выполнять прямые указания Сталина или Хрущёва, решения Политбюро или Президиума ЦК. В других случаях он наоборот, сознательно игнорировал рекомендации руководства партии, если считал, что так будет лучше для дела.

Далеко не всегда он добивался успеха. В Будапеште и Новочеркасске он не сумел предотвратить бойню.

Но здесь, в Гаване, речь шла не о стрельбе из автоматов. Весь мир мог взорваться. Все могли умереть.

Но умерла только одна скромная пожилая женщина. Этого оказалось достаточно, чтобы весы качнулись.

Ашхен Туманян обеспечила своему мужу исключительно надёжный тыл. Ни один историк не сказал о ней и одного плохого слова. Она не только не была замешана в скандалах (в отличие, например, от жён Сталина и Молотова), но и не совершила ни одного поступка, который мог бы повредить репутации её мужа и её семьи. Она растила пятерых сыновей в строгости. Письма сыновей матери демонстрируют, что и сыновья никогда не забывали, кто они такие. Сыновья выросли горячими, отчаянными — такими же, как их отец. Но никогда не переходили известных границ. В этом заслуга матери.

Ашхен Туманян была первой супругой члена Политбюро, выехавшей с мужем в заграничное турне: в 1936 году.

Американский историк Шейла Фицпатрик пишет, что в 1945 году в квартирах членов Политбюро появились предметы роскоши, в частности концертные рояли, трофейные, вывезенные из Германии. Единственной кремлёвской женой, не прикоснувшейся к трофейному имуществу, была Ашхен Туманян.

Она была в хороших отношениях с женой Сталина Светланой Аллилуевой и сохранила тайну её гибели.

В первые годы московской жизни она верила и Сталину: сам Микоян пишет об этом. А раз написал — значит, мнение жены для него имело важное значение.

У неё был превосходный вкус, она подбирала мужу гардероб для зарубежных поездок. Микоян половину жизни проходил в наглухо застёгнутых френчах, после смерти Сталина, когда стал чаще выезжать с дипломатическими миссиями — всегда выглядел идеально. А для международного деятеля внешний вид, look, — очень много значит.

Говорят, жена мужчины — это его душа. Какова жена — такова и душа.

Составляя здесь краткую эпитафию Ашхен Туманян, следует вернуться к главной тайне семьи Микоянов. Почему Сталин их не тронул?

Он уничтожил Алёшу Сванидзе, родного брата своей первой жены. Он посадил в лагерь жену Михаила Калинина. Он отправил в ссылку жену своего самого преданного человека