и засунул правую руку в карман. — Тебе скорее спасибо скажут, что не пришлось толпой его валить, как в прошлый раз, когда он Бэкка чуть не укокошил. А жаль, не было бы всего это дерьма сейчас.

— Ну и «общество» у вас, — скривилась наёмница, отворачиваясь и опираясь спиной о спинку скамьи. — Бродяги не должны сбиваться в стаи, к черту весь кодекс. Сочувствую тебе, в общем.

Повисло напряженное молчание. Глядя в ночное небо без единой звезды, Кристин раздраженно оскалилась и сжала в зубах сигаретный фильтр, понимая, что уходить её «визитер» явно не собирается:

— Иди уже обратно, пока этот чудик окончательно говорить не разучился! — буркнула рыжеволосая выскочка, опуская голову и тоскливо разглядывая чистые берцы.

— Ничего не понял, но не очень интересно, — недовольно отозвался Райан, направляясь в совершенно другую от Кратера сторону и напоследок добавил. — Не думаю, что для тебя найдется здесь место, ajokoira. Возвращайся откуда пришла и не мешай мне работать.

— Тебе ещё думать рано, vinttikoira, — фыркнула Крис, угрюмо выдыхая струю густого дыма и провожая прихрамывающего парня презрительным взглядом.

Глава 26 будет опубликована: 28 февраля в 20:02 (20:15)

Глава 26 Решение Послушницы (Часть 1)

— Почему ты позволяешь ему так грубо с Леськой болтать?! — возмутилась Степановна, заворачивая порубленное мясо толстым слоем раскатанного теста и подминая края. — Говорю тебе, лодырь он чистокровный! Что ты вообще нашел в этом кабанке-то, Дрон?

— Оль, уймись уже, а? — устало буркнул мужчина, прогревая стены каменной печи и разбивая раскаленные угли. — Ты ж сама хотела помощника! Пусть плохонький — да свой! Тем более, всегда мечтал из какого придурка людину изделать! А из такого — подавно, это ж прямо как вызов! — хихикнул бородач, помогая жене с остатками зимней картошки.

— Что за логика така у тебя?! — ухмыльнулась сибирячка. — Не воспитанный, а ишь — какой упитанный! Как в той сказочке прям! И чего только Леська так в них поринает? Вот уж… эх ёпть!

— Ну, как? Они же и жить-то толком не умеют, мала! — Андрей пожал плечами, едва не роняя сжатый в ладони тесак. — Как и мы с тобой, что уж там, «малышам»? Мож, ты и права была. Мол, надо давать им возможность из полудурков людьми становиться.

— Ты думаешь, это возможно? — вздохнула женщина, умащивая на противне громоздкую кулебяку и подготавливая тесто для следующей. — Это ж как урвать целую телегу муки у торговцев! Если б не свезло — сидели б сейчас на картошке да дичке! — она усмехнулась и устало прикрыла глаза, вспоминая о чём-то своём.

— Печатные книги редеют, — задумчиво ответил трактирщик. — Нужно поторопиться, а то совсем без задела на «валюту» останемся. Гаврикам и про патроны баек хватает, а, по яству: дай бог бамажек до августа б хватило, чтобы нас Бирм вместе с «Бычарой» не «забанили по фану».

— Опять твой гребанный сленг?! — ворчливо буркнула барышня, наскоро защипывая тесто. — Так-то ты прав, но пожалуйста, давай без вот этого «фана» и прочих… ну ты понял, Андрей. До сих пор тошно от прадеда твоего!

— Согласен, — Палыч зевнул и довольно покосился в окно. — Что-то Дениски нема нигде. По звукам, Алеськ зашла уже. Тихо так, как кошечка ходит.

— Скорее, как змея, — Степанна поежилась. — Хорошая девочка, вроде, а глаза — точно стекляшки.

— Это типа тоже ханжество?

— Нет, типа: тяжко ей, Дрон, — Ольга стала немного серьёзней и тихо добавила. — Быть может, горобчику и невдомек, но ты же в курсе, что она — «кукла»?

— В «том» смысле? — Пал опустил глаза и неспешно поместил в печь горшок с водой и пряностями. — Значит, не показалось. Понять бы, с чего ж она только Кристе и верит? Воробей там уже весь измотался, в попытках внимание дамы привлечь! Сидит, наверное, щас, гхем… грустит короче, эх. Молодость — наивная штука, даже сейчас, когда взрослеть уже в детстве приходится. Жалко, конечно, но уже ничего не поделаешь.

— Да ты-то откуда знаешь?! А может наладится всё потом, Дрюх? У нас же наладилось, после всего того ада в Барнауле! Почему у этих-то не должно? — возмутилась Степановна, недовольно фыркая и забрасывая длинную косу за спину. — Что за сплин внезапный? Молодежь только жить начинает, а ты уже до пенсии скатился! Остепенятся ещё, а нет — так поможем!

— Свежо предание, только верится с трудом. Пропащие они, Алён. И судьба у них не радостная, особенно у монашки. Мы это дело только смягчить и сможем, больше ничего.

— Да что ты такое несешь?! Кристинку вытащили, и этих уладим! Да что, бляха муха, вдруг с тобой стало?! — она в сердцах топнула сапогом. — Кто меня за косу из «горящего» дома тащил? Где мой муж?!

— На выхухле-рыжухе сдулся, — Палыч устало потер переносицу и потупил взгляд. — Лишнего десятка лет на перевоспитание «бесноватых» у нас с тобой нет, это точно.

— Да ладно! — Ольга ехидно усмехнулась. — Да она у нас говорить заново научилась! А тут шо? Егоза каких видывать? Справимся, блядь! Дай мне эту, как её… штуку!

Прислушиваясь к неразборчивым возгласам с кухни, Алессия быстро сообразила, что сейчас туда лучше не соваться. Подняв со стола закрытую книгу и укромно умостившись на мягкой софе, она демонстративно надула губки и тяжело вздохнула, переводя взгляд на спящую Жужжалку:

— Привет киса. Ты очень пушистая, наверное, — тихо воскликнула девушка, перебарывая в себе желание погладить котейку и вчитываясь в пожелтевшие страницы сборника доанархических сказок. И всё бы хорошо, однако, стекающие с впалых щек горькие слезы «немного» мешали общеобразовательному процессу.

Попутно промокнув страницы рукавом своей робы, она крепко прижала к груди обхваченные руками колени и принялась тихо всхлипывать. Осознание того, что Кристин в ней совсем не нуждалась больно било по нулевой самооценке послушницы. Она всю свою жизнь посвятила одной лишь возможности оказаться за пределами Храма, и ради чего? Чтобы её снова бросили одну?! Однако, сейчас этот союз больше походил на форменное издевательство уже с стороны Вуншкинд. Пригрозив гончей Церковным преследованием и держа Кристин на коротком поводке — она в буквальном смысле шла по стопам тех учений, которые так яро ненавидела. Казалось, сейчас она готова была отдать все проведенные дни на свободе, лишь бы избавиться от такого позора.

— Ты чего ревешь? — чихая и отряхиваясь, из-за кухонной ширмы, вся в муке, вылетела Ольга. — Алессия, солнце, ну ты чего это а? — усевшись рядом и приобняв девушку за плечи, Степанна машинально вздрогнула, припоминая жесткие локти Кристин при их первой встрече.

— Об-б-бманула… з-зачем ж-же… — неразборчиво бубнила себе под нос монашка, заливаясь слезами и вжимаясь