— Не так уж и необычно. Такое случается с оборотнями, которые потеряли связь с человеческой стороной. — В поле зрения появилась, одетая в богемном стиле с ожерельем из бисера, новая женщина. Прежде чем он успел открыть рот и объяснить свою ситуацию, Эйми толкнула его локтем. Он сжал губы и пристально посмотрел на неё, но она этого не заметила, учитывая, что стояла лицом к лицу со своей тётей.

Эйми пожала плечами.

— Возможно, он съел что-то, чего не должен. Надеюсь, у тёти Ксилии есть что-нибудь в аптечке, чтобы помочь?

— Или я могу забрать его себе. — Дама-хиппи посмотрела на него.

Эйми покачала головой.

— Нет, спасибо. У нас всё хорошо, тётя Вайда. У тёти Ксилии наверняка есть что-то нужное.

Дама с пучком кивнула.

— Я помогу. Пойдёмте.

— Да, лучше исправь его, иначе медовый месяц будет тяжёлым, — хихикнула одна из кузин.

— Твоя ревность согревает меня, — дерзко ответила Эйми. — Позже. — Добродушный ответ, сопровождаемый парой поднятых средних пальцев, пока Эйми шла за колышущейся юбкой тёти.

— Я всё видела, — сказала Ксилия. — Что мы говорили вам об общении в доме?

— На дворе двадцать первый век. Тебе не кажется, что пора ослабить пояс?

— Нет, и не следовало позволять носить юбки выше лодыжек.

Пока тётя и племянница спорили о ценностях нового поколения по сравнению со старыми, Брэндон осматривал особняк. Тот пугал, напоминая, что он всего лишь мальчик из маленького городка. Причём бедный.

«Мне здесь не место».

Он видел богатство во время заключения в Биттехе, и знал, какие привилегии приходят с деньгами. Люди, выставляющие деньги напоказ — Эндрю, Паркер и другие подонки из Биттеха — были нищими по сравнению с роскошным образом жизни, представленным здесь. Белые мраморные полы выстилали массивный коридор, для которого необходима карта, учитывая, что в нём ответвления влево и вправо, а между ними — роскошные комнаты, по крайней мере, то, что он видел через открытые двери.

Некоторое время Брэндон и остальные шли вдоль рифлёных арок, обрамлявших интерьер оранжереи, утопающей в пышных растениях и журчащей воде. Затем свернули в коридор, располагающийся сбоку от столовой. Он не представлял, что стол может быть таким длинным и вмещать столько стульев.

— Вы когда-нибудь за ним едите?

Эйми даже не взглянула в сторону.

— Официальная столовая. Мы пользуемся ей примерно три-четыре раза в год, когда принимаем посетителей или отмечаем создание пары.

— И все места занимаются?

— Да, иногда даже не хватает мест. Обычно мы пользуемся простой столовой, в которой помещаются пятьдесят человек.

— Насколько огромна твоя семья?

— Увидишь. Мы, вероятно, не успеем собрать их всех на нашу церемонию, но уверена, что мама разошлёт приглашения на приём в конце недели, чтобы представить тебя семьям Септы.

Она говорила так, будто он собирался остаться. Маловероятно. Такой монстр, как он, привлёк бы слишком много внимания. Мир — место, сошедшее с ума. Меньше всего он хотел привести сюда охотников на монстров.

«Если они посмеют напасть, буду защищать. Похрущу костями. Сломаю несколько шей».

Его холодное внутреннее «я» не испытывало угрызений совести по поводу того, что придётся сделать. Но Брэндон не хотел сдаваться. Поддаться холоду означало потерять то, что от него осталось: брата, который просто хотел поступить правильно. Мальчика с болота, не планирующего идти по стопам семьи, поступить в общественный колледж и выучиться ремеслу, а не оказаться в тюрьме. Вместо этого он познал боль, обман и страх, когда Биттех заставлял его выполнять их приказы, включающие в себя совершение неприятных поступков по отношению к другим.

«Это было тогда. А сейчас всё иначе».

Голос Эйми щекотал разум, и Брэндон проигнорировал его, пытаясь притвориться, что она только что не прочитала его мысли.

— Куда именно мы направляемся? — И должен ли он оставлять за собой след из хлебных крошек, учитывая, что они спускались по какой-то лестнице, по крайней мере, на несколько этажей под землю?

— Тётушка держит здесь свою лабораторию.

— Лаборатория. — Он замер. — Она врач?

Кто-то, кому нравилось тыкать людей иглами и впрыскивать им жидкий огонь? О, чёрт возьми, нет.

— Не оскорбляй меня, мальчик. Люди пользуются услугами врачей. Я настоящий алхимик.

— Который в современном мире известен, как торговец наркотиками, — уточнила Эйми.

Удар.

От полученного от тётки подзатыльника, Эйми сверкнула глазами.

— Не бей меня за правду. Ты действительно торгуешь наркотиками, не только галлюциногенами. Она и лекарствами занимается.

Брэндон, поджав губы, отказывался сдвинуться с места.

— Я не употребляю наркотики.

Тётка внимательно посмотрела на него фиолетовыми глазами, а вокруг узких зрачков вспыхивал зелёный свет.

— Никаких наркотиков? Тогда остаётся лишь предполагать, что ты доволен тем, что остаёшься в облике зверя?

Конечно, нет. Так о чём она говорила?..

— Ты не понимаешь. Наркотики и врачи, играющие с моей ДНК — то, что втянуло меня в эту неразбериху.

— Тогда, возможно, наркотики помогут тебе выбраться.

Сомнительно. Повреждение произошло на клеточном уровне.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Он повернулся и направился обратно. — Я должен уйти.

— Мне стыдно за тебя, племянница. Ты выбрала труса себе в пару. — В этих словах сквозило презрение.

— Он не трус, — возразила Эйми. — Просто осторожен.

— Нерешительность — удел слабых. Ваши дети будут занимать низкое положение в Септе. Ты позоришь наше имя.

— Он не трус.

Нет, но не станет отрицать, что мысль о том, чтобы позволить кому-то вводить ему наркотики, вызывала озноб. Какого хрена он должен доверять этим незнакомцам свою жизнь и здоровье?

Почему Брэндон должен им верить?

«Это моё тело они хотят использовать для экспериментов».

Предположительно, они могут помочь. А что, если лгут? Что, если захотят продолжить то, что начал Биттех?

«Не доверяй.