Я и сам еще не определился, как моя жизнь после этого случая изменится. Но вместо того, чтобы на дорогу смотреть, постоянно кошусь в зеркало заднего вида. И уж больно нравятся мне эти спящие щекастики… Хотя, как говорится, все мы милые, когда спим зубами к стенке.

Но нервное напряжение от предстоящей встречи с их мамой все сильнее овладевает моим неокрепшим мозгом. Почему неокрепшим? Да потому что мозг у мужчины растет до самой старости, так ученые говорят.

И чего бы мне волноваться? Пришел, увидел… отдал. А я боюсь. Вдруг окажется, что действительно знаю эту девушку? Неспроста же она в обморок при моем упоминании упала… и что-то мне подсказывает, что не от радости. Хотя я не припомню, что кому-то  из девушек делал что-нибудь плохое. У меня вообще серьезные отношения были только с одной: «работой» зовут.

Волнение все сильнее, а поездка, как назло, тянется слишком долго: пробки, светофоры… К концу пути я сам чувствую, что руки трясутся.

Так, Максим Михайлович. Возьмите себя в руки! Вам в обморок нельзя. Вы же солидный бизнесмен. Где ваша фирменная маска босса? Видимо, на работе осталась, чтобы подчиненных пугать.

Приехали. Паркуюсь и оборачиваюсь, глядя на мирно спящих детей. И что делать? Будить не хочу.

— Максим Михайлович, вы идите, я с ними в машине посижу, — шепчет Вера.

— Да, ты права, — оглядываюсь и, не заглушая мотор, тихонько выползаю из машины. Надо сходить на разведку.

В отделение меня пропускают на удивление легко. Наверное, на проходной знают о ночном происшествии.

— Вас ждут в пятом кабинете.

— Спасибо.

Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем зайти. И не знаю, сколько бы длился мой сеанс экспресс-медитации, если бы дверь не открылась и не ударила меня по лбу.

— Ах ты ж… черт! — хватаюсь за голову, забывая, что приходил в состоянии душевной гармонии.

— Не черт, а майор Лаврентьева, — передо мной возникает дамочка с большими губами. Теперь ясно с какой козой я по телефону общался. — Нечего было под дверью стоять. Вы, кстати, кто? И зачем пришли?

— Тот, кто звонил вам еще утром. И учтите, майор… за ваше отношение к работе и за жгучее желание помочь потерянным детям, вас обязательно наградят. Уж я-то прослежу, — бросаю на нее многозначительный взгляд и рванув на себя дверь уверенно захожу внутрь. Иногда для смелости надо получить по лбу и немного рассердиться. Так что госпожа Лаврентьева хоть для чего-то пригодилась.

В помещении вижу троих. Первым замечаю тучного мужчину в капитанских погонах. Это, наверное, Попов. Рядом с ним молодой, поджарый паренек в гражданском. А в углу, обняв себя руками и глядя в сторону двери, стоит девушка с темными волосами и бледным лицом. На нее падает тень от шкафа, и я не могу сразу разобрать черты лица.

— Здравствуйте… — обращаюсь скорее к ней, чем к остальным присутствующим.

— Максим Михайлович? — уточняет капитан.

— Да. Дети в машине. С ними все хорошо, — снова отвечаю не ему. Девушка в углу вздрагивает и делает шаг вперед на свет.

Как это вышло?

Всматриваюсь в лицо и глазам не верю.

— Ташковская?! Ты что тут делаешь?

— Разъясните, товарищ Лобанов.

— Это вы мне разъясните. Где Иванова Анастасия? Мать детей.

— Я… — подает голос из угла. — Я их мама.

— Это что, твои дети?! — эхом повторяю.

— Мои…

— А почему ты Иванова? И когда успела родить? — пытаюсь сообразить. Ну конечно, ясно как Божий день! Она вышла замуж и сменила фамилию. Вот поэтому я и не понял, что за Настя. Сказали бы Анастасия Ташковская, сразу бы догадался. Разве забудешь такую… фамилию.

— Я хочу их увидеть, — осторожно говорит Настя. У нее шок, заметно невооруженным взглядом.

— Граждане, вы знакомы? Значит, все в порядке?

Не замечаю этих разговоров за спиной.

— Они спят. Идем, посмотришь.

— Я их забрать хочу, а не просто посмотреть.

— Ну, это понятно. Разбудить?

— Анастасия, может быть, заявление заберете? Раз Максим Михайлович… эм… вам не чужой человек.

— Вы, — тыкает пальцем, — вообще помолчите! — А вы, — обращается ко мне, — верните, пожалуйста, мальчиков. Я очень устала и хочу убедиться, что с ними все в порядке.

— Идем вместе? Или привести сюда?

— Приводите. Нам надо протокол составить.

— Ты здесь останешься? — вижу, что хочет идти со мной, но раздумывает.

— Хм...

— Идите, Анастасия пока подпишет тут, — подсовывает ей какую-то бумажку.

Ладно, не мое дело. Я детей привез? Привез. Теперь просто отдать. И можно спать спокойно.

Под странные мысли в голове выхожу на улицу. Дети проснулись и не слишком довольны, что их оставили развлекаться с Верой.

— Так, ребятки, пора возвращаться к маме, — открываю дверцу и беру одного из близнецов.

Слово «мама» поистине волшебное. По-другому не объяснить то, что малыши замолкают и начинают смотреть по сторонам. Ищут родное лицо.

— Вер, идем, поможешь мне.

— Да, сейчас. Дайте минуту.

Пока мы собираемся, забываем про сумку, потом про шапку, потом про ключи от машины… Настя сама выбегает на улицу и торопится к нам навстречу.

— Максим Михайлович! Я здесь! — девушка бежит ко мне, вернее, к своим сыновьям. — Слава Богу, нашлись! Медвежата мои… Как же я по вам соскучилась!

Кидается ко мне, забирая из рук одного.

— Спасибо вам, — обнявшись с одним, подхватывает и второго. Целует почти плача от счастья. И как у такой хрупкой девушки хватает сил? Мальчишки тяжелые.

— Давай помогу. Куда их? — спрашиваю, протягивая руку к ребенку.

— Н-не надо… спасибо… — пугается. — Ой, а что у них со щеками?!

— Аллергия, наверное... — острожно готовлю ее к факту реакции на еду.

— У нас аллергии нет… Вы их чем кормили?

— Баранки. 

— С маком, — добавляет Вера, влезая в наш диалог.

— С маком?! Вы что?! — брови Насти ползут наверх. Она как будто бы только сейчас замечает Веру и странно смотрит на нее, будто бы у моей секретарши выросли рога.

— А какая разница? — пожимает плечами.

— Баранки были без мака… — вставляю я.

— Я покупала разные.

— Твою дивизию! И я об этом только сейчас узнаю? — бросаю на секретаршу злобный взгляд. 

— Ну я погуглила, это сто процентов мак.

— В машине подожди, — рычу. Грамотная слишком. Детей маком накормила! Я взрослый, и то его не ем! Сейчас эта чудо-женщина еще чего-нибудь Насте наговорит, что та на нас в суд подаст за неумелое обращение с мини-Лобановыми.