воплощенный в ней гигантский труд? «Нет, не вытянет». «Отбой!» Пуск отменен. Потерян астрономический срок. Жди следующего. На Луне — через месяц, это еще ничего, если ничего не упустили на Венере — через полтора года, на Марсе — почти через два года. Анализ — вдумчивый, спокойный, теперь неторопливый — показывает: батарея в норме, емкости хоть отбавляй, шел переходный процесс, и стрелка прибора из-за незначительного разброса параметров скакнула чуть ниже.

— Эх, ты, старый перестраховщик! — скажут тебе. — Сорвал такой пуск!

А пуск этот, как всегда, самый главный, самый важный.

…Когда медленно ползут последние минуты перед пуском, последние секунды, в пультовой — такая тишина! Не потому, что так положено, так заведено. Каждый сейчас — в ответе за пуск. Он решает…

В бункер входят Председатель государственной комиссии, Георгий Николаевич Бабакин, Анатолий Семенович Кириллов, Дмитрий Дмитриевич Полукаров. У каждого на рукаве красная повязка — знак разрешения находиться у ракеты до пятнадцатиминутной готовности. Председатель комиссии, побыв пару минут в пультовой, уходит в комнату связи. Георгий Николаевич стоит у стенки, идущей параллельно пультам, оперевшись на руки, заложенные за спину; лицо его пылает. Первый его пуск в ранге Главного конструктора. Полукаров грузно опускается на стул, стоящий за центральным операторским креслом, внимательно смотрит на пульт; слышно его отрывистое тяжелое дыхание. Кириллов ровен, спокоен, как всегда уверен в себе, только чуть порозовели щеки — скорее от легкого морозца. Откровенно весел и заметно возбужден заместитель Главного по ракете-носителю.

Кириллов подходит к одному из перископов, кладет руки на черные длинные рукоятки; у другого перископа — заместитель Главного.

— Готовность пять минут! — объявляет Кириллов. Это он, руководитель стартовой команды, сегодня командует запуском. Рядом с его перископом установлен микрофон, тут же возвышается узкая высокая трибуна, напоминающая пенал, поставленный «на попа». На нем и покоится карточка пускающего. (По традиции после успешного запуска на карточке расписываются Председатель Государственной комиссии, главные конструкторы, пускающий — руководитель стартовой команды, операторы, и дарят ее кому-нибудь на память).

— Минутная готовность! Готовность одна минута!

— Минутную готовность принял! Минутную готовность принял! — один за другим быстро докладывают операторы.

— Ключ на старт! — звучит первая из заключительных команд.

В центральный пульт ракеты-носителя оператор вставляет специальный ключ и, поворачивая его, ставит в положение «Старт». В это мгновение мне всегда кажется, что производится не обыкновенная технологическая операция, и ключ — не простой, толстый, увесистый, с одним шпенечком, и поворачивает его не один оператор, нет! А совершается некое таинство, и ключ — волшебный, и становится он в положение «Старт» усилиями тысяч людей — тех, кто создает все ценности на Земле. Это ключ, открывающий двери в космос. Ключ — в неизвестное, неразгаданное, влекущее к себе пытливого человека. Когда космонавты возвращаются на Землю, им дарят ключ. И нет для них дороже реликвии.

…— Протяжка один!

Пошла, идет пленка в наземном регистраторе, фиксирует работу системы запуска ракеты-носителя.

— Продувка!

С бешеной скоростью мчится по магистралям горючего азот, очищая их от всего, что может помешать плавному запуску двигателей.

— Ключ на дренаж!

Захлопываются дренажные клапаны всех баков ракеты. Нет больше выброса паров в атмосферу. Медленно гаснет белый дымок. Подпитка баков окислителем завершена. Все! Сейчас прозвучит «Пуск!»

— Пуск!

Пошел наддув баков изделия, чтобы не захлебнулись, не провалились насосы. Включилась в работу двигательная автоматика.

— Протяжка два!

Включались на запись регистрирующие устройства наземных измерительных станций.

— Отрыв ШО!

Отводится заправочная мачта. А вслед за ней — кабель-мачта. С этой секунды все ступени носителя — на собственном, бортовом питании. Больше ничто не связывает ракету с землей. Она готова в полет.

— Зажигание!

Филипенко заранее положил указательный палец правой руки на кнопку, Володя Калинов впивается в этот палец немигающими глазами. И как только звучит команда, Эдик мгновенно нажимает на «самую-самую», последнюю кнопку.

Секунда, вторая… Тишина… И вдруг содрогается, дрожит бункер, запрятанный глубоко под землей. И ты содрогаешься вместе с ним.

Загорается транспарант «Подъем». Значит, сработал контакт подъема — КП. Отныне время его срабатывания, зафиксированное с точностью до тысячных долей секунды, войдет во все отчеты как время пуска машины, ее отрыва от Земли.

Контакт подъема. Время его срабатывания. Какие слова прозаические. А меж тем, это тот неуловимый миг, когда ракета еще на Земле и уже не на Земле, когда машина еще принадлежит планете и уже не принадлежит ей, когда она величественно покоится и уже летит.

До срабатывания контакта подъема машина наша. Нашего брата — испытателя. А дальше — управленцев. Тех, кто поведет ее по невидимым дорогам безбрежного космоса прямо к заветной цели, к познанию новых тайн природы.

С каждым срабатыванием контакта подъема Человек поднимается еще на одну ступеньку в своем нескончаемом тернистом, всепобеждающем восхождении к недосягаемым в своей бесконечности вершинам познания.

…На несколько секунд становится шумно от треска тумблеров: приводятся в исходное состояние стартовые пульты. И вновь в пультовой тишина. Едва заметно ощущается запах гари — это, несмотря на изоляцию бункера, по патернам — подземным кабельным каналам — просочился дым.

Из динамика доносится голос телеметриста, по экрану осциллографа с наземной станции он наблюдает за параметрами ракеты-носителя и ведет репортаж:

— 20 секунд. Полет устойчивый. Давление в камерах сгорания нормальное.

— 30 секунд. Полет нормальный.

— 40 секунд. Углы в норме. Полет нормальный.

— …есть разделение первой и второй ступеней. Полет устойчивый.

— …включен двигатель третьей ступени. Полет нормальный.

— Двигатель выключен. Есть ИСЗ.

Первый этап закончен. Чуть полегчало. Сразу становится шумно. Мы благодарим ракетчиков за то, что они «нас» вывели. Они желают «нам» счастливого пути.

Выбираемся наверх, садимся в машину.

— Женя, на НИП, — произносит Главный.

Женя привычно бросает «Волгу» вперед, а сам с этакой ленцой поворачивается к Главному:

— А зачем вам, Георгий Николаевич, на НИП?

— Как зачем? Для связи с Центром: узнать, как машина летит. Да ты что, сам не знаешь? — Главный с недоумением смотрит на Женю.

— Но машина вот куда пошла! — машет Женя в сторону востока.

— Ну и что?

— Как это… Как это — ну и что? Луна — вот где! — Женя показывает на небо. А машина — вон где!.. Промазали, братцы!

Машина качнулась от хохота. И громче всех смеются Георгий Николаевич и Женя. Обгоняем стартовиков. Они спешат — не терпится осмотреть установку. Чуть курится земля. Старт горестно раскинул «руки».

Уйдет величаво седой исполин,

И старт сиротой остается один.

Так выразил в своей песне настроение от увиденной стартовой позиции после пуска наш инженер-механик Слава Диаманов.

Пункт связи. Слышим доклады с измерительных пунктов слежения,