то замедляет свой ход, то стремительно несется вперед, но никогда-никогда — не сворачивает с курса. Не все корабли выдерживают напор стихии, не все выходят на безоблачный простор, а он идет и идет по своей звездной морской дорожке.

Не забыть мне одну картину, навсегда врезавшуюся в память, которую, будь я художник, изобразил бы во всей ее неповторимости. И теперь, когда слышу: «Королев» или вспоминаю Главного конструктора, прежде всего в памяти вспыхивает эта картина.

…«Луна-7» приближается к месту назначения. Оператор докладывает: «Объект сориентирован на Солнце. Начался поиск Луны». Это там, за сотни тысяч километров от нас, аппарат залит солнцем. А здесь — теплая, южная ночь. Распахнуты окна. На черном-пречерном небе мириады ярких, блестящих звезд. Лунный свет заливает степь. Сергей Павлович выходит из-за стола, обходит неспеша операторов. В комнате тишина, чуть слышно шелестят вентиляторы. Сергей Павлович подходит к окну, кладет усталые руки на подоконник, смотрит на небо, усыпанное звездами. Мне виден его четкий профиль на фоне черного бездонного неба, таинственные, манящие, яркие звезды, серебряный край Луны. Сергей Павлович долго стоит у окна, глядя на небо, глубоко задумавшись. Я смотрю на него не в силах оторвать глаз…

* * *

Большой темноватый зал технического руководства. Длинный стол, покрытый зеленым сукном. На председательском месте — Борис Ефимович, справа от него Сергей Павлович Королев, рядом с Королевым Мстислав Всеволодович Келдыш. За столом главные конструкторы систем либо их первые заместители. Вдоль стен сидят многочисленные участники эксперимента и мы, стажеры.

Напряженная, даже гнетущая тишина. В начале ночи завершился полет седьмого лунника, и вся оставшаяся часть ночи ушла на анализ результатов. В сообщении ТАСС, опубликованном 9 октября 1965 года, в частности, говорилось: «…при подлете к Луне было выполнено большинство операций, необходимых для осуществления мягкой посадки на ее поверхность.

Некоторые операции не были выполнены в соответствии с программой и требуют дополнительной отработки…»

О том, почему «некоторые операции не были выполнены», и шел теперь разговор.

Сергей Павлович сидел мрачный, бледный после бессонной ночи. Хмуро слушал доклады представителей главных конструкторов. Он был недоволен тем, как вообще идут дела по этой теме.

Как нередко бывает, экспресс-анализ причин невыполнения задачи не прояснил, поэтому каждый представитель уверенным, спокойным голосом доказывал, что именно его система работала в соответствии с программой, аномалии пока не наблюдаются.

Королев, реже Келдыш, однако ж, ставили такие вопросы, что спокойствие быстро покидало уверенных докладчиков, и они начинали говорить менее твердо. «Нужен тщательный анализ, время…» Когда выступления представителей закончились, Сергей Павлович неожиданно сказал: «А теперь послушаем Бабакина. Он у нас мастер мягкой посадки». Многие из присутствующих заулыбались. Мягкую посадку ни на Луну, ни на планеты никто в мире еще не осуществлял. Поэтому нам послышалась ирония во фразе Королева.

Георгий Николаевич сидел рядом с Владимиром Павловичем, одним из своих помощников, возглавлявшим группу специалистов, занимающихся динамикой мягкой посадки.

Поднявшись, Георгий Николаевич заметил, что делать окончательные выводы по отказу в системе мягкой посадки еще рановато, но, по его убеждению, дело гораздо глубже — в самой динамике работы системы: она — система — не справляется с возмущениями, действующими на станцию.

И высказал свои предложения, облаченные в очень интеллигентную доверительную форму. Мы, бабакинцы, знали, что наш главный обсуждал их накануне с Королевым. Товарищи, незнакомые с Георгием Николаевичем, несмотря на ненавязчивую негромкую манеру подачи материала, сразу разглядели его новаторские идеи — а делать-то им! — переглянулись: «Какова смелость!», и с надеждой обратили свои взоры к Королеву: «Он-то даст отпор!» — они знали, как умел Главный конструктор немногими словами расправляться со скороспелыми, непродуманными предложениями.

Сергей Павлович лишь побарабанил пальцами по столу: «Ну что ж, надо посмотреть. Посмотрим, посмотрим…»

Вскоре система мягкой посадки была подвергнута доработке.

Сейчас, когда вспоминаю тот момент, думаю: нет, не было в тех словах скрытой иронии. Королев, как в воду глядел. Он просто, как всегда, был восприимчивее и дальновиднее других.

* * *

Нелегко стать главным конструктором, еще трудней быть им. Есть у главных конструкторов современной техники общие черты, сделавшие их главными. Это прежде всего фанатичная преданность своему делу, дерзость мысли и реализм, глубина знаний, несгибаемая воля в достижении поставленной цели, незаурядная работоспособность. Каждый из них глубоко самобытен.

Вероятно я не прав, но мне кажется, что у молодежи после прочтения ряда книг и просмотра некоторых кинофильмов, в общем-то хороших, может сложиться убеждение, что настоящий главный конструктор — это непременно резкий, не терпящий ничьих возражений руководитель, гроза подчиненных, словом, человек, чью твердую, решительную, а подчас и грозную, руку неизменно ощущают окружающие его люди. Никто, пожалуй, не был так далек от этого образа, как Георгий Николаевич Бабакин.

Думаю, сильно не ошибусь, если скажу: Бабакина сделал Главным — коллектив. В назначении Георгия Николаевича на пост главного конструктора сыграли свою роль глубокая эрудиция в различных областях знаний и главным образом, его решительность, смелость, отсутствие боязни «взять на себя», редкое быстродействие (да, простят мне филологи столь технический термин: честное слово, я ни у кого не встречал такого минимального τ-запаздывания, как в кибернетической системе «оппонент Бабакин», «задача — Бабакин»).

В характере Георгия Николаевича превалировали такие человеческие качества, как неподдельная демократичность, прирожденная интеллигентность. Георгий Николаевич к моменту назначения не был лауреатом, не был отмечен высшими правительственными наградами, не имел ученой степени. К слову сказать, диплом инженера он получил почти в одно время с сыном. Он ушел из жизни через шесть лет после назначения главным конструктором. За эти шесть лет стал лауреатом Ленинской премии, Героем Социалистического Труда, доктором технических наук, членом-корреспондентом Академии наук СССР, награжден дипломами ФАИ.

В павильоне «Космос» на Выставке достижений народного хозяйства его портрет висит вместе с портретами К. Э. Циолковского, С. П. Королева, В. П. Глушко, Ф. А. Цандера, А. М. Исаева, Ю. В. Кондратюка, М. К. Янгеля.

Всего за шесть лет работы главным конструктором под его руководством совершена впервые в мире мягкая посадка на другое небесное тело («Луна-9»), создан первый в мире искусственный спутник Луны («Луна-10»), впервые в мире проведено зондирование атмосферы Венеры («Венера-4»). Все эти достижения — эстафета, принятая из рук Сергея Павловича Королева. Осуществлена первая мягкая посадка на поверхность Венеры («Венера-7»), доставлен автоматически на Землю лунный грунт («Луна-16»), бороздил лунную целину «Луноход-1», наконец, был создан «Марс-3», совершивший впервые в истории космонавтики мягкую посадку на Марс.

Его пламенные шесть лет наводят на одну радостную мысль: какие же гигантские силы запрятаны в человеке, — уверен, в любом человеке — какая невероятная мощь заложена в нем, и на другую, нерадостную: и почему из-за каких-таких причин,