затаившись между полной дамой и тучным джентльменом так, что выглядывали лишь носок его башмачка, поля шляпы и пара веселых голубых глаз. Глядя на него, пассажиры невольно задавались вопросом: с кем из этих двух толстяков путешествует хорошенький мальчик в синем матросском костюме, шляпе, перчатках и с батистовым носовым платком с монограммой, выглядывавшим из нагрудного кармашка?

Реджинальд был вне себя от счастья: он наконец вырвался на волю, и сердце его усиленно билось в ожидании чего-то неизвестного. «Чарли знает, что мама уехала, а мадемуазель уже успела прочесть записку», — успокаивал он свою совесть и с любопытством следил, как входят и выходят пассажиры и как при всяком повороте изменяется вид улиц, кажется, бесконечных.

«Так ехать гораздо лучше, — думал мальчик, — чем в нашем экипаже, где окна всегда закрыты и не видно людей на улице. Я попрошу маму купить мне такой же омнибус».

Наконец омнибус доехал до конечного пункта, и все пассажиры вышли. Не зная, что делать, Реджинальд остался сидеть на месте.

— Вы заплатили за проезд, мистер? — спросил его кондуктор.

Реджинальд сунул руки в карманы, но те оказались пустыми. Переменив утром костюм, он второпях забыл свой кошелек.

— Я забыл деньги дома, — смущенно пробормотал он.

— Ну, ладно, вылезайте скорее. Омнибус дальше не поедет.

Кондуктор помог ему сойти со ступеньки, и мальчик оказался один-одинешенек далеко от своего дома, на каком-то незнакомом бульваре. Но это нисколько не испугало его. Молодцевато сдвинув шляпу на затылок, он засунул руки в карманы и бодро зашагал вперед, пытаясь насвистывать песенку, как это часто делал его кузен Чарли.

Дойдя до угла, Реджинальд остановился перед ларьком с земляными орехами и велел торговцу отвесить фунт[6]. Торговец предупредительно исполнил требование маленького аристократа и теперь держал пакетик с орехами в руке, ожидая платы.

— Ох, я опять забыл, что оставил деньги в другом кармане! — пробормотал мальчик, снова смутившись.

— Ну, так бегите скорее домой и захватите этот самый другой карман, — сурово посоветовал торговец, досадуя на то, что обманулся в покупателе.

— О, это очень далеко! — ответил мальчик, впервые задумавшись о том, как ему добраться домой без денег. — Будьте добры, одолжите мне один или два доллара. Я пришлю их вам назад с Тиммоном.

— Вишь, какой нашелся банкир! — усмехнулся торговец.

— Тиммон — наш слуга, — пояснил Реджинальд. — Он делает все, что ему прикажут.

— Значит, вы хотите занять у меня два доллара только затем, чтобы потом приказать слуге заплатить их мне?

— Ну да, я вам непременно заплачу, и мама тоже наградит вас, когда вернется с похорон тети Эльвиры.

— Нет, так дело не пойдет. Нет ли у вас какой-нибудь вещицы под залог? Например, золотых часов? — спросил торговец, заметив на костюме Реджинальда маленький кармашек, явно предназначавшийся для часов.

— Я и часы забыл дома! — воскликнул мальчик, ощупывая пустой карманчик.

— Должно быть, ваши часы еще не сделали на фабрике! — презрительно хмыкнул торговец.

В эту минуту к ларьку подбежала толпа мальчишек, продававших на улицах газеты. Они с криком и шумом обступили прилавок.

— Проходите, мистер! — крикнул торговец Реджинальду. — Вы мешаете подходить моим постоянным покупателям!

— Будьте добры, одолжите мне один или два доллара, — попросил мальчик.

Запасшись любимым лакомством, мальчишки принялись с жадностью поглощать орехи, дерзко и насмешливо поглядывая на Реджинальда.

— Может быть, они дадут вам денег в долг, — насмешливо произнес торговец, указывая на мальчишек.

— Не хотите ли занять… под ветер или туман? — спросил самый старший из них, уставившись на Реджинальда и усердно работая челюстями.

— Да, — откровенно ответил Реджинальд, не расслышав последних слов, — я забыл свой кошелек в другом костюме и не могу попасть домой без денег.

— А у вас много денег? Найдется ли пятьдесят центов?

— О, гораздо больше! У меня есть даже золотые деньги.

— Значит, у вас дома золото льется рекой?

— Да, ведь я сын миллионера, — в голосе Реджинальда звучало простодушие, как будто речь шла о самых ничтожных пустяках.

Ответом ему был громкий взрыв хохота.

— А где же ваш экипаж, запряженный четверкой лошадей? — спросил старший из мальчишек, когда смех товарищей несколько стих.

— Видите ли, мама уехала на похороны тети и позволила мне кататься только в моем кабриолете[7]. Но я не хотел ехать в нем и поехал в омнибусе.

Новый взрыв хохота заглушил его слова.

Этот грубый смех очень обидел Реджинальда. Он отвернулся от мальчишек и пошел дальше. «Что я им сделал? Почему они так невежливы со мной?» — думал он.

— Эй! Хочешь, я отвезу тебя домой в моей коляске? Она стоит там за углом: желтая с зеленой полосой, в упряжи пара шикарных лошадей. Ведь я тоже миллионе-е-е-ер! — закричал ему вслед один из мальчишек, подразумевая под коляской телегу, в которую собирали уличный мусор.

Продолжая идти дальше, Реджинальд вдруг вспомнил, что однажды, когда он ехал с матерью и кузеном в собственном экипаже, у них сломалась рессора. Тогда кузен усадил их в проезжавшую мимо наемную коляску, в которой они и доехали до дому. Заметив на улице такую же коляску, Реджинальд громко окликнул кучера. В экипаже сидел элегантно одетый мальчик рядом с жирным пуделем.

— Что вам угодно? — спросил маленький джентльмен Реджинальда.

— Я хочу поехать домой, — вежливо ответил Реджинальд.

— Поезжайте дальше, Джон, — приказал маленький джентльмен кучеру.

— Я не знал, что это его собственный экипаж, — пожал плечами Реджинальд. — И все-таки я отвез бы его домой, если бы у него, как у меня сейчас, не было денег.

— Если вы хотите ехать домой, сэр, так возьмите наемный экипаж, — посоветовал ему какой-то добрый рабочий, оказавшийся свидетелем этой сцены. — Вон там на углу стоит один.

Реджинальд подбежал к коляске и вскочил в нее, но предусмотрительный возница потребовал плату вперед.

— У меня нет денег, я забыл… — начал мальчик.

— Ступай вон, живо! — сурово заявил возница.

— Кузен Чарли заплатит вам дома!

— Слезай, говорят тебе! — и возница замахнулся на мальчика кнутом.

Реджинальд, не видевший никогда такого грубого обращения, растерялся и тотчас соскочил с подножки коляски, а возница хлестнул лошадь и поехал догонять другого седока.

— Какой грубиян! — пробормотал Реджинальд, падая духом. — Отчего мне никто не верит? Ведь я сказал, что заплачу дома!

В это время на церковной башне поблизости часы пробили четыре, и Реджинальд вспомнил, что, отправившись на поиски счастья, пожертвовал завтраком. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в нем голод, и он смело вошел в булочную, находившуюся в нескольких шагах от него.

— Я очень голоден, — обратился он к стоявшей за прилавком тучной добродушной немке, — но у