Она медленно подвинулась в его сторону. У нее глаза… почти синие, почти как тени под глазами. А кожа бледная – загар быстро исчезает.

– Уверена, что ваша мама умеет и печь, и шить.

– Oui, но у нее нет степени магистра.

Она не ответила, просто смотрела на него так доверчиво, словно у него имелись ответы на все.

– Я не знаю его полного имени.

Гейб разозлился не на шутку. Как кто-то мог соблазнить эту женщину и просто так уйти? Конечно, есть женщины, которые знают правила игры, получают от этого удовольствие и хотят большего, чем связь на ночь. С такими обычно и развлекаются.

– Мы сможем его найти.

– Вы так думаете? – Она покачала головой. – Не знаю, как. Все, что мне известно, – это то, что он датчанин. Он, вероятно, не захочет вовлекаться в эту историю, но узнать ему следует.

– Как его зовут?

– Маркус. Я встретила его на Манкоре после того, как вернулась с тропы инков. Он примерно такого же возраста, как и я. Недавно развелся. Растерянный такой. – Полли кисло усмехнулась. – Как и я. И я подумала, что раз уж моя жизнь здесь, в «Рафферти», закончилась, мне надо начать все заново. Надо стать новой Полли.

– И зря, – произнес он. – Мне нравится прежняя Полли.

– Мне тоже, – прошептала она. – Но прежняя Полли потерпела фиаско. Ни работы, никого, кому я нужна. О, у меня были свидания, были серьезные отношения, но я всегда уходила. Видите ли, в отношениях нужен компромисс. А мужчины хотели компромисса от меня. Чтобы я работала меньше, чтобы подстраивалась под их работу. Чтобы отношения продолжались, я должна была перестать быть собой, а они делали бы то, что привыкли делать.

– Дураки.

Она хмыкнула.

– Я тоже так думала. Думала, что уйду и буду жить дальше. Но прежняя Полли так ничему и не научилась. Я всегда общалась с успешными мужчинами, бизнесменами. Дорогие костюмы, автомобили с шоферами, деловой график… И всегда терпела неудачу. Поэтому… почему бы не попробовать что-то новое? Познакомиться с кем-то другим?

Гейб тоже так всегда думал: узнать что-то новое, другое, не имеющее большого смысла.

– У меня был список того, чего я никогда не делала. Ну, то, что большинство людей делают в подростковом возрасте или чуть позже. Купаются голыми, спят под открытым небом… – Она покраснела. – Занимаются сексом на пляже. – Полли покачала головой. – Звучит по-детски.

– Да нет. – Гейб знал, что это такое, когда что-то пропускаешь. Тинейджером он не ходил на вечеринки, не ухаживал за девочками, не пробовал пива и не делал ничего недозволенного. Вместо этого он был на грани жизни и смерти, влюбился и потерял любовь.

– Я тоже никогда раньше ничего из этого не делал, – признался он, стараясь не представлять себе Полли, стройную, с загорелой кожей, святящейся в лунном свете.

– Это не должно было ничего значить. А сейчас… – Она не договорила. – Я запуталась. Наконец я получила все, чего всегда хотела, но не знаю, что мне теперь делать.

– Сегодня не стоит решать все. – Видя, как слезы, горячие и крупные, потекли у нее из глаз, Гейб придвинулся ближе, обнял ее, а она прижалась к нему.

Это было так естественно. Ее голова у него на плече, она касается его грудью, бедрами.

– Как же я могла так запутаться? Я ведь никогда не совершала ни одного неправильного поступка. Один-единственный раз я позволила себе действовать бездумно. И вот что случилось… Я должна быть исполнительным директором, а не матерью.

– Кто сказал, что нельзя быть и тем и другим? До того как мне поставили тот диагноз, у меня было много планов: завоевать самую сексуальную девчонку в школе, стать капитаном команды по регби, блестяще сдать экзамены. Мне пришлось изменить все планы. В результате мой план стал простым – жить. Что я и сделал.

– А другие вещи? – тихо спросила она.

– Я не завоевал самую сексуальную девчонку в школе, но я влюбился в кое-кого намного лучше. – Гейб постарался не думать о Мари, рыдающей в его объятиях. – Я забыл о регби, но я занялся марафонским бегом и триатлоном… и экзамены я сдал блестяще. Планы меняются – жизнь их корректирует, – и тогда все будет в порядке.

– Но как?

Гейб вздохнул:

– Мы обсудим это завтра. Все будет хорошо. Я обещаю.

Тепло. Матрас удобный, не прогибается, а грудь, к которой она прижалась, еще крепче и удобнее. Полли со вздохом провела рукой по такой же крепкой спине. И тут же отняла руку, откатившись назад. Сквозь туман сна прорвалась страшная реальность.

Она беременна.

Боль застучала в висках, глаза зажгло от подступивших слез. Она вспомнила, как плакала прошлым вечером.

Полли зажала ладонью рот. Она плакала… плакала перед Габриелем Бофилем! Он в любой момент готов рассказать всем, в какую неприятность она угодила.

И что она подвержена ошибкам.

Но сделает ли он это? Щеки запылали, когда она вспомнила его нежность, его слова.

Нет. В глубине души Полли знала, что он ее не выдаст. Но он все равно будет знать. Знать, что она не такая уж сильная, что она позволила себе довериться ему, прибегнуть к его помощи.

– Доброе утро.

Полли повернула голову. Гейб приподнялся на локте, темные глаза смотрели на нее тепло и озабоченно.

Она медленно села. Слава богу, что тошнота отпустила.

– Мне кажется, что мы договорились, – сказала она.

– Договорились? О чем? – удивился он.

– О том, что больше не увижу вас без рубашки.

Он расплылся в улыбке. У Полли перехватило дыхание. Мало того что у него бархатные глаза и красиво очерченные скулы, так еще эта улыбка, которая порождает внутри трепет и желание провести ладонью по твердым губам.

– Этот договор действует исключительно в офисе, – ответил он. – А мы находимся не там.

– Простите.

– Можете не извиняться.

– Да нет – это я притащила вас сюда. Уверена, что вы не к такой обстановке привыкли.

Гейб тоже оглядел комнату, потом его глаза остановились на Полли. Она смутилась, хотела было пригладить спутанные волосы, поправить мешковатую кофту.

– Не знаю, – сказал он. – Бывало и похуже.

Полли подавила смех:

– Ну конечно. Что может быть хуже, чем немножко тошноты беременной, левосторонней езды и ночи с плачущей женщиной в дешевой гостинице?

– Это было больше, чем «немножко тошноты». Как вы себя чувствуете?

Полли положила руку на живот. Где-то там начинается новая жизнь. Жизнь, созданная ею.

– Лучше, – ответила она и на минуту задумалась. – Я хочу есть.